Лицо у него не выражало ни отчаяния, ни надежды, застыв в непроницаемой маске равнодушия. Но Блайт был каким угодно, только не равнодушным. Теперь Джемма чувствовала его страх.

– Он тебя жрет, Блайт, – глядя на него снизу вверх, сказала Джемма. – Тянет из тебя энергию. Думаю… думаю, ты ему мешаешь. – Она бы пожала плечами, но те не слушались. – Черт знает почему.

Где-то рядом, за стенкой, раздались тяжелые шаги Кэла. Джемма вспомнила: он был тут недавно. Точно. После Доу… И до Блайта. Да, точно. В рваных кусках реальности она помнила его лицо.

Убедившись, что никто сюда не идет, Блайт спросил:

– Кто «он»? Вы уже говорили подобное. Купер? Вы его имеете в виду?

– Тебе ведь легче, – отозвалась Джемма. – Когда ты не рядом с ним.

Лицо Блайта не изменилось, но он молча отвел глаза, и Джемма почему-то почувствовала: да. Он знал. Это ее маленькая победа.

И неожиданно она поняла.

Поняла, что ей делать.

– Ни Кэл, ни Доу, ни Норман… – Она подняла голову выше, перехватывая его взгляд. Откуда-то появились силы шевелиться. – Они ничего не могут с этим сделать. Их всех водят за нос. И пока они будут бродить в потемках, ты умрешь.

За стенкой снова раздались шаги, и Джемма замолчала: Кэл не должен был услышать.

– Послушай, Блайт, – совсем тихо произнесла она, удерживая зрительный контакт. Не сорвись. Только не сорвись. Смотри на нее. – Мы оба знаем, что с приходом Купера с этим местом стало что-то не так. Доу и Кэл этого не чувствуют… Не видят. – Смотри на нее. – Но я – да. И ты тоже.

Маска треснула. Трещина была тонкой, едва заметной, но Джемма отчетливо видела ее перед глазами. Равнодушие Блайта потеряло несколько осколков, выдавая спрятанное внутри отчаяние.

– Вы должны им сказать… – не сдержался он. – Обо мне и…

И тут же замолчал, поняв, что говорит чушь. Но Джемма все равно невесело хмыкнула:

– Попробуй сам. Посмотрим, как тебя усадят на соседний стул. Повеселимся за компанию. – А затем резко посерьезнела. – Я могу это остановить. Во всяком случае, попытаться.

Блайт не ответил. Он молчал, и она замолчала тоже, чтобы не перегнуть палку и все не испортить. Ведь он продолжал смотреть на нее, и осколки продолжали осыпаться.

– Как? – наконец спросил он, и от облегчения у Джеммы чуть не вырвался шумный выдох.