Он ей верил.

Блайт ей верил.

Она замолчала, выдерживая паузу и прислушиваясь к передвижениям Кэла в коридоре. Тот знал, что Блайт не в спальне, а значит, скоро явится проверить – и времени расшаркиваться у нее совсем не было. Приходилось играть теми картами, что были на руках.

Джемма подалась ближе к Блайту:

– Потому что все ответы – в моей голове. У меня есть прямой доступ к этой твари, и я знаю, как до нее добраться. Но ведь ты сам знаешь…

Он ей верил – а значит, это могло сработать.

И Джемма прошептала:

– Ты сам знаешь, что мне для этого нужно.

Норман думал.

Мысли мучительно медленно текли сквозь сонный, отяжелевший разум – неповоротливые и грузные, ему не удавалось направить их в нужное русло. В комнате Мойры было тихо: словно отрезанная от мира, она не поддавалась влиянию извне, не допускала изменений. Здесь снова было пыльно. Книги снова вернулись на свои места. Ружье снова лежало в едва приоткрытом ящике. Реальность совершила оборот, но, когда Норман медленно моргнул, мир снова подыграл ему: он сидел в кресле посреди хаоса.

И только одно осталось неизменным.

Норман опустил взгляд на облезлую деревянную трубку, которая лежала на потрескавшемся деревянном подоконнике.

Он тяжело потянулся к трубке и опустил ее в карман.

Кэл смотрел.