Поначалу Барри Дилейни часто звонила Мелани, чтобы сообщить ей обновленную информацию по уликам, поступающую из офиса судмедэксперта или из криминалистической лаборатории. Позже телефонные звонки стали периодически исходить от Мелани, чтобы миз Дилейни не забывала об Эмили. Теперь Мелани звонила примерно раз в месяц, не желая отнимать у прокурора драгоценное время, необходимое для подготовки к суду.

Поэтому Мелани удивилась, когда Барри Дилейни позвонила ей в библиотеку.

Она взяла трубку в полной уверенности, что другая библиотекарша неверно поняла имя звонившего, но услышала ясный резкий голос.

– Добрый день, – сказала Мелани. – Как дела?

– Мне следует то же самое спросить у вас, – ответила Барри. – В сущности, все хорошо.

– Дату начала суда изменили?

– О нет. По-прежнему в мае. – Она вздохнула в трубку. – Видите ли, миссис Голд, я подумала, а не могли бы вы мне помочь в небольшом расследовании?

– Все что угодно, – заверила Мелани. – Что вы хотите?

– Дело в вашем муже. Он согласился выступить свидетелем защиты.

Мелани долго молчала, и прокурор окликнула ее.

– Я у телефона, – слабым голосом произнесла Мелани, вспомнив Гас на кладбище и подумав, что та подговорила к этому Майкла. Она почувствовала, что у нее начало стучать в голове. – Чем я могу помочь?

– В идеале вы можете заставить его отступиться, – сказала Барри. – А если он откажется, может быть, вы сумеете узнать, что такого полезного для защиты он собирается сказать.

К этому моменту голова Мелани склонилась, касаясь лбом справочного стола.

– Понимаю, – произнесла она, хотя не понимала. – И как я это сделаю?

– Знаете, миссис Голд, полагаю, это вам решать.

Первое, что заметил Майкл, когда, потный, усталый, пахнущий вонючим раствором для мытья овец, вошел в дом, было то, что работала стереосистема. После нескольких месяцев затянувшейся тишины музыка казалась кощунственной, и у него возникло абсурдное желание выключить ее. Но, войдя на кухню, он застал Мелани за резкой овощей. Яркие тона перцев, как конфетти, испещряли столешницу.

– Привет, – оживленно сказала она голосом женщины, какой была год назад, и Майкл даже вздрогнул. – Есть хочешь?

– Умираю от голода, – ответил он, облизывая пересохшие губы.