Любыми способами он пытался выведать у нее секрет – использовал игру «Двадцать вопросов», запугивание. Но Эмили лишь сжимала губы и отворачивалась, а Крис переживал, что потеряет ее скорее, чем думал. Он понимал, что давить можно лишь до определенного момента, ведь если она заподозрит, что на самом деле он не поможет ей убить себя, то эта шарада – и его героическая попытка спасти ее – будут обречены на провал.

– Я не могу об этом говорить, – признавалась она.

– Не хочешь, – поправлял Крис.

Раздосадованная, Эмили говорила, что, поднимая эту тему, он лишь заставляет ее страдать еще больше. Если он действительно любит ее, пусть перестанет спрашивать.

И Крис, не менее удрученный этой безысходностью, качал головой.

– Не могу, – говорил он ей.

– Не хочешь, – передразнивала Эм, стыдя его и заставляя вновь уйти от этой темы.

Они лежали на животе в гостиной дома Голдов, разложив перед собой открытые тетради по математике, на страницах которых, словно буквы какого-то неведомого языка, змеились производные и дифференциальные уравнения.

– Нет. – Эмили указала на место, где Крис сделал ошибку. – Это 2xy – x, – поправила она, потом, перекатившись на спину, уставилась в потолок. – Почему мне так важно получить «отлично», – вслух размышляла она, – если меня даже не будет здесь для получения аттестата?

Она произнесла это таким обыденным тоном, что Крису стало не по себе.

– Может, потому, что на самом деле ты не хочешь себя убивать, – заметил он.

– Спасибо, доктор Фрейд, – фыркнула Эмили.

– Я серьезно, – опершись на локоть, сказал Крис. – Что, если подождать полгода и посмотреть, как ты будешь себя чувствовать?

Лицо Эмили оцепенело.

– Нет.

– Вот так? Просто «нет»?

– Нет, – кивнула она.

– Ну что ж, это здорово! – Крис шмякнул тетрадью. – Это просто замечательно, Эм!