– Помидоры «Вермилион»[62] и свеклу?

Она смеется:

– Да! Точно.

Мы улыбаемся друг другу.

– Я представляла, как мы вместе состаримся, – продолжает она. – Как в одинаковых свитерах разговариваем с растениями в горшках. Я прямо вижу, как сижу в саду, любуюсь закатом над деревьями и держу тебя за прохладную морщинистую руку.

С одной стороны, мне хочется наорать на Оливию – из-за нее я оказалась в этой тюрьме. А с другой – нежно обнять, потому что она и правда любит меня. Любила всё это время. Она не понимает, что со своими благими намерениями напоминает неразумного малыша, сажающего в клетку маленького дикого зверька. Ребенка, который хватает перепуганную полевку, помещает рядом с хищным котом и даже не подозревает, что кот в конце концов убьет ее.

Не знаю, можно ли убедить ее, что придуманная для нас жизнь – фантазия, не имеющая ничего общего с реальностью. У меня отняли свободу и заставили жить под контролем социопата. Насильника, хотя он и отрицает это. Я никогда не полюблю Хита Ледбери. Никогда не скажу Оливии спасибо за то, что она уговорила его притащить меня сюда. Могут понадобиться годы, чтобы убедить сестру: ее муж – паршивый ублюдок. А возможно, она так и не поверит. Она так отчаянно хочет, чтобы я осталась, что никогда не поможет мне сбежать. По крайней мере, сознательно. У меня появляется план.

– Можешь провести для меня экскурсию?

– По дому?

Я киваю.

Она прикусывает нижнюю губу:

– Хит хочет устроить тебе экскурсию после свадьбы.

Я бледнею:

– Свадьбы?

Она оживляется:

– Ну да. Я же говорила, Хит джентльмен. Он хочет всё делать по правилам.

Выйти замуж за собственного похитителя на какой-то выдуманной, смехотворной, фальшивой церемонии?

Категорически нет. Я стараюсь скрыть выражение ужаса на лице: