– Оливия, – всхлипываю я, но сестра отталкивает меня, бросается к телу и встает над ним как вкопанная. И тут ее прорывает, как переполненную дождем тучу. Из нее вырывается душераздирающий, опустошающий крик. Оливия падает на колени, трогает лицо Хита, гладит по груди.

– Хит? Очнись. Пожалуйста, вставай. – Она комкает его футболку, стискивая кулаки. – Прошу – умоляет она. – Пожалуйста, очнись. – Ее тело сотрясается от глухих сдавленных рыданий. Ее скорбь глубока, как океан, ее боль ощутима, как лезвие, рассекающее мягкую плоть. Я подхожу и склоняюсь над ней, стараясь не смотреть на труп. Оливия подавляет последний всхлип.

– Нужно убираться отсюда, – шепчу я. – Пора уходить.

Она медленно поднимает на меня глаза. Ее взгляд страшно неподвижен, как замерзшее озеро зимой.

– Ты убила его.

Я сглатываю комок:

– У меня не было выбора.

– Он умер. – Она встает. – Ты убила его. – Ее руки в его крови. Она смотрит вниз, на тело, и вся дрожит. – Его больше нет. – Ее скрюченные пальцы похожи на когти. – Ты убила его.

– Оливия…

Из ее рта вырывается звериный кровожадный вопль. Она бросается на меня, сбивает с ног, наваливается сверху, вцепляется когтями в волосы, царапает горло. Я сопротивляюсь, выворачиваюсь, отталкиваю ее и сбрасываю. Она отлетает вправо. Я перекатываюсь на живот, вскакиваю и бегу прочь. На выходе из библиотеки врезаюсь в дверной косяк сначала одним, потом другим плечом. В холле интуиция подсказывает повернуть налево и дальше вверх по лестнице. Я взбегаю на темную лестничную площадку. Все двери в коридоре закрыты. Брайони по-прежнему заперта в своей комнате. Сквозь стук крови в ушах я смутно слышу, как она что-то кричит про заевший замок, но останавливаться нет времени. Я оглядываюсь через плечо: Оливия мчится следом. Я прибавляю скорость, двери комнат проносятся мимо размытыми пятнами. Добираюсь до второй лестницы – той, что рядом с моей комнатой, и понимаю: она ведет не вниз, а вверх. Перепрыгивая через две ступеньки, добираюсь до двери наверху. Она закрыта. После недолгой возни мне удается отодвинуть засов, и через секунду я оказываюсь снаружи. Ветер завывает, безжалостно пытаясь выдернуть мне волосы. Хлещет дождь, тысячи крохотных иголок впиваются в кожу. Я оборачиваюсь, пытаясь сориентироваться. Я на террасе, на крыше. Бежать некуда. За спиной распахивается дверь.

Оливия, вне себя от горя и гнева, бросается на меня. Мы падаем, катаемся по полу и останавливаемся, только ударившись о каменную балюстраду. Она садится на меня верхом и сдавливает горло. Я задыхаюсь, хватая ртом воздух. Ее волосы прилипли к лицу мокрыми от дождя прядями. Она дико вопит. Я впиваюсь ногтями в ее запястья, понимая, что жить осталось совсем недолго, дождь смешивается со слезами. И тут ее крики сменяются громкими прерывистыми рыданиями, хватка ослабевает. Наши взгляды встречаются. Моя сестра, моя Оливия постепенно возвращается ко мне, как восход солнца после долгой темной ночи. Теперь она видит меня. Видит по-настоящему. Расслабившись, она хмуро смотрит на свои руки как на чужие, а потом переводит взгляд на меня, пораженная и раскаивающаяся. Слезы текут по ее щекам. Она приоткрывает рот, и я понимаю: сейчас она будет молить о прощении. Но я так и не слышу этих слов, потому что в следующую секунду Оливию отбрасывает в сторону. Она скатывается с меня и исчезает за балюстрадой. Уносится прочь, как лист на ветру.