Мэри кивнула. Фред устроился на кровати и увлек ее за собой, поцеловал в лоб, бережно положил ее голову к себе на грудь.

– Пойдешь со мной на выпускной? – шепнул вдруг он. Его руки гладили ее шею, проводили по чувствительному месту за ушком, так приятно, что она едва не замурлыкала.

– А меня пустят?

– Ты со мной.

Она не видела его лица, но знала, что он улыбается.

– Мне нечего надеть…

– Я решу это.

Она расплакалась от нахлынувшего ощущения безопасности, которое прежде дарил ей лишь Адам. Ее обхватили крепкие, любящие руки. Стук его сердца убаюкивал ее, как колыбельная.

Монстр

Монстр

Сердце Мэри так громко отбивало барабанную дробь, что казалось, Грейс тоже слышит. Во рту пересохло, губы ощущались как листы наждачной бумаги. По школе ядовитым плющом поползли слухи о ней с Фредом и крепли с каждым днем, но до Грейс колючие стебли пока не добирались. Мэри продолжала хранить секрет в себе, словно острую иглу во рту. Ее жизнь походила на ткань, что меняет цвет при прикосновении: одна сторона – белая, та, которую она всегда являла миру, вторая – черная, та, что зерном посеял в ней Фред, и теперь она гадала, как сложить их в одно для Грейс. И что из этого выйдет в итоге?

Мэри сидела, робко сложив руки на коленях, обратив затуманенно-влажный взор на распятие в церкви Лидс-холла. Казалось, оно кровоточит. Иисус был распят на кресте, пережив физические и душевные муки, подобные тем, что переносили пленные концлагерей. А после он стал божеством, вечным и неприкосновенным. Мэри вполне понимала тех, кто почитал его, но от нее ускользал ответ на вопрос, почему смертные решили, что напоминать Иисусу о том, как зверски он был растерзан, посредством маленьких и больших, деревянных и металлических крестов хорошая идея. Все равно что повесить медальон с фотографией Освенцима на шеи его узникам.

Медальон. Когда-то он у нее был, и она скучала, тосковала по чувству защищенности, которое он ей дарил. Она то и дело прикасалась к груди, где ранее ощущала под пальцами цветочные завитки на корпусе. Может быть, верующие делали это с той же целью: получить поддержку того, кто перенес что-то более ужасное, чем они сами, и воскрес?

– Ты когда-нибудь была влюблена? – спросила Мэри, впервые в жизни физически ощутив, что он, висящий тут на кресте, в самом деле есть, и испугалась еще сильнее, ощутив свою никчемность, которую высасывала из нее по капле любовь к Фреду.

Грейс с изящной настороженностью подняла голову от книги: часто читала в церкви, но религиозности в ней не набралось бы и на мизинец. Приходила сюда как на кладбище, мысленно воссоединяясь с кем-то, кого очень любила.