В воздухе витал пьянящий аромат дыма и горящего дерева. Жар камина и ее учащенное дыхание подогревали его потребность в ней.

– Я не могу. Не могу стоять, – шепнула она.

Он взял ее на руки, положил на кровать, позволил ее тонким пальцам расстегнуть пуговицы его рубашки, и та полетела на пол. За ней последовали и брюки. Оказавшись полностью голым перед ней, он задрожал – от ее красоты и доверия, от осознания того, насколько прекрасной будет эта ночь, и того, что она больше никогда не повторится.

Мир продолжало рвать в клочья, но за пределами ее спальни. Порывы промозглого ветра, скрип старого дома, лживые заголовки газет – ничего не осталось, кроме их сбившегося дыхания. В ту ночь они впервые не были одиноки. В ту ночь зима наконец закончилась.

Кристина

Кристина

Детектив Барн налил кофе в кружку с рыжей линией внутри и откинулся на спинку кресла. Подтяжки натянулись на груди. Его лицо не выражало никаких эмоций, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего, хотя Кристина исчезла две недели назад и никто до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, где она находится.

– Что, если бы это была ваша дочь? – спросил Джеймс, отвлекая детектива от поедания обеда. Кабинет пропах тошнотворным поке с тунцом. Кофе уже остыл, и Барн поморщился, сделав глоток. Джеймс усмехнулся про себя – хоть что-то омрачало день этого никчемного бездельника.

– У меня нет детей, мистер Стайн. Но, поверьте, мы делаем все от нас зависящее. Вы и ваша жена можете не сомневаться, мы вернем Кристину домой.

– Хочу взглянуть на отчет, который вы ведете по ее делу. Где он? – Он подался вперед и сгреб со стола очередную стопку бумажек. – Что это?

Детектив встал, нагнулся через стол и выхватил их.

– Это документы по другому делу, мистер Стайн. У меня дел невпроворот.

– Что-то не похоже. Вы вообще делаете что-то, кроме чирканья на них? Пьете кофе? Обедаете? Расслабляетесь в удобном кресле?

– Должен заметить, что это кресло какое угодно, но только не удобное, – невозмутимо парировал Барн.

Джеймс вскочил с места и с грохотом сгреб все бумаги, ручки, коробки и монитор со стола.

– Что из этого помогает вам в расследовании?

Джеймс распахнул двери и в отчаянии выкрикнул:

– Когда, черт возьми, кто-то поднимет задницу и начнет выполнять свои обязанности?

Привычный гул участка затих. Этой безрассудной, но действенной выходкой он приковал к себе внимание всех полицейских. Выбежал в общий зал, и детектив потрусил за ним в судорожной неловкой попытке угомонить, но Джеймс оттолкнул его.

– Моя шестнадцатилетняя дочь исчезла две недели назад! Вы представляете, что могло случиться с ней за такой срок? Она хорошая девочка и не сбежала бы по своей воле. А вы сидите здесь, в теплом и светлом участке, и даже пальцем не шевелите. Ваш идеальный мир отчетов и бумажек! – Он скинул еще несколько на пол с ближайшего стола, потянув за ними проводной телефон и подставку для ручек. В застывшей тишине все шуршало и громыхало особенно громко, с истерической ноткой. – Вы сидите здесь, пока моя дочь умирает. Если бы только вы знали, как меня тошнит от вас и от вашего идеального мира, потому что он… не идеален! – Он схватился за монитор, но не успел его поднять – полицейские живо скрутили его и бросили в камеру временного содержания.