4 апреля 1942 г. Шарашенидзе снова обратил внимание зам. военного прокурора Южного фронта на то, что «в результате проверки были установлены грубые нарушения законов и норм УПК при ведении следствия в полку, и, в частности, из 21 арестованного 5 девушек, ни в чем не виновных, из-под стражи были освобождены, 3 человека разоблачены как дезертиры и преданы суду военного трибунала, а остальные 13 человек, как возвратившиеся из немецкого плена, направлены для дальнейшей работы с ними в лагерь военнопленных в г. Старобельск»[574].

Эти документы свидетельствуют о том, что в большинстве случаев законы в годы войны соблюдались при расследовании уголовных дел. Как правило, всякие нарушения законодательства соответствующими должностными лицами пресекались, а лица, их допустившие, привлекались к ответственности.

Руководство военной контрразведки старалось ориентировать следователей на внимательный подход к арестованным и прежде чем выносить заключение по делу, доказать его вину или невиновность. И большинство следователей старались объективно разобраться в деле каждого арестованного или задержанного военнослужащего. В СМИ утвердилась точка зрения о том, что ОО и военные трибуналы, как правило, принимали решения о расстрелах военнослужащих, совершивших преступления. Но это не соответствует действительности. Например, широко применялась такая мера, как отсрочка приговора или расстрел, который заменялся условным наказанием. Осужденным разъяснялось, что если они проявят себя на фронте стойкими и самоотверженными защитниками Родины, то по ходатайству соответствующего командования могут быть вовсе освобождены от наказания или таковое заменено на более мягкое. Но в случае повторной трусости приговоры будут приводиться в исполнение. К тому же в деятельности военных трибуналов и ОО нередкими были оправдательные приговоры и вынесение постановлений о прекращении дел.

Были освобождены от наказания осужденные по некоторым категориям преступлений: по состоянию на 1 февраля 1942 г. 279 068 человек, в том числе 14 457 бывших военнослужащих (летчиков, танкистов и др.) на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 24 ноября 1941 г. Из общего числа освобожденных было передано в военкоматы 82 014 лиц призывного возраста. Но в данном случае все же главной причиной была не гуманность власти, а необходимость пополнения рядов Красной армии. А итогом карательной политики стало то, что несколько десятков миллионов людей получили пожизненно клеймо подозрительного типа («пребывал на оккупированной территории»), оставались еще сотни тысяч «бывших людей». В докладной записке В.М. Молотову «О работе органов военной прокуратуры по борьбе с преступностью в Красной армии с начала войны до 1 января 1942 г.» было отмечено, что возбуждено 85 876 дел, осуждено 105 041 военнослужащий, в том числе: за измену Родине – 46 119, контрреволюционную агитацию и другие контрреволюционные преступления – 7346, дезертирство – 30 388, побег с поля боя – 6592, членовредительство – 7338, неисполнение приказаний – 3313, за нарушение караульной и внутренней службы – 3886 и распространение ложных слухов – 69 человек. Из общего числа осужденных военным трибуналами было приговорено к расстрелу 31 327 и 58 995 – к лишению свободы, в отношении 37 478 осужденных было принято решение об отсрочке исполнения приговоров до окончания военных действий, общее число осужденных военнослужащих, возвращенных в армию, составило 41 980 человек[575]. А за время войны только военными трибуналами было осуждено 994 тыс. советских военнослужащих, из них свыше 157 тыс. к расстрелу, т. е. практически 15 дивизий. Более половины приговоров приходилось на 1941–1942 гг.[576].