Надзор за деятельностью судебных органов и органов госбезопасности осуществляла военная прокуратура, в основу ее работы было положено Временное наставление по работе военных прокуроров. Но следует иметь в виду, что ее надзор не был эффективным, так как проводился от случая к случаю, и с ним не очень-то считались. Над решениями прокуроров довлело сознание ужесточения репрессивных мер к различного рода военным преступлениям.

В условиях сложной военной обстановки военные прокуроры главное внимание уделяли борьбе с агентурой противника, с правонарушениями, посягающими на боевую мощь армии, пресечение трусости и паникерства, дезертирства, членовредительства, которые получили распространение в Вооруженных Силах. На военных прокуроров были возложены многие, несвойственные им функции. Они стали осуществлять надзор не только за исполнением законов, но фактически контролировать выполнение всеми должностными лицами и красноармейцами постановлений ГКО, приказов Главнокомандующего и наркома обороны, а также военного командования на местах, включая решения Военных советов фронтов[560]. Например, в числе основных нарушений постановлений Военного совета в Ленинграде в первом блокадном году были нарушения приказов по гарнизону: об укреплении революционного порядка, правил светомаскировки и поведения при воздушных тревогах и артобстрелах, противопожарных правил; нарушения паспортного режима, решения об экономии электроэнергии; уклонение от трудовой повинности и от обязательной подготовки населения к ПВО; несоблюдение правил о порядке въезда в город и выезда из него и др.[561].

В поле зрения военных прокуроров находились и такие вопросы, как исполнение боевых приказов, осуществление боевых операций, своевременное снабжение войск вооружением, боеприпасами, продовольствием и обмундированием, сбережение военной техники и пр. При этом в ходе расследования нельзя было снижать требования по соблюдению норм уголовно-процессуального законодательства, в том числе касающихся пределов доказывания. Однако вполне понятно, что за короткий временной отрезок вряд ли можно было провести расследование совершенного преступления, хотя, как известно, приказом НКЮ СССР № 357 в 1942 г. были значительно расширены полномочия органов дознания, в подследственность которых были переданы такие преступления, как побег с поля боя, дезертирство, расхищение военного имущества, преступное нарушение уставных правил казенной службы, а также и хозяйственные преступления.

Безусловно, и на военную прокуратуру, как и на другие органы правосудия, свое негативное воздействие оказывал тот стиль жесткого руководства, который сложился в чрезвычайной обстановке войны.