О том, как трудились сотрудники органов НКВД при проведении эвакуации, можно судить по отделам эвакуации транспортного отдела Ленинградского УНКГБ (с 20 июля 1941 г. – УНКВД) и дорожного отдела милиции, которые опирались на общественность. При угрозе окружения Ленинграда массовая эвакуация жителей, особенно неработающих, была необходимой мерой для укрепления обороноспособности города. До начала блокады из Ленинграда успели вывезти 636 203 человека, в том числе 488 703 коренных ленинградцев и 147 500 беженцев из Прибалтики, Карелии и Ленинградской области. В кольце блокады продолжали оставаться (включая призванных в армию и на флот, вступивших в части народного ополчения) 2 469 400 ленинградцев (из 3190 тыс. проживавших перед войной)[779]. При помощи военных контрразведчиков только за первое полугодие 1941 г. при эвакуации населения Прибалтийских республик, следовавшего эшелонами через Ленинград, были перевезены 85 088 человек. В город прибывали также беженцы из Белоруссии, Псковской и Новгородской областей. Именно эти эшелоны, отправленные из республик, в которых недавно установилась советская власть, были самыми сложными для чекистской проверки. На 15 июля 1941 г. за 16 дней из Ленинграда было эвакуировано 349 092 человека, в том числе 276 678 детей. За 30 дней (до 29 июля1941 г.) из города вывезено 555 754 человек, в том числе 321 712 детей[780].

При эвакуации в несколько лучшем положении были творческие работники. Большинство писателей, поэтов, народных артистов, видных режиссеров были своевременно вывезены в глубокий тыл. Будучи не на фронте, а в тылу, некоторые из них выражали недовольство условиями, в которых они оказались. Конечно, для этого были причины: размещение в необорудованных помещениях Домов печати и красных уголках Союзов писателей, отсутствие хорошего питания и приготовление пищи в антисанитарных условиях. И даже крупнейшие антифашисты – зарубежные писатели часами простаивали в очереди за супом и кашей. К тому же, среди части эвакуированных были отмечены «проявления паникерства и пораженческие настроения». А в это время миллионы советских людей уже сражались на фронтах, бедствовали в тылу, не ныли, а вносили свой скромный вклад в защиту Родины, тысячи соотечественников умирали на поле боя, писали заявления с просьбой отправить на фронт, погибали семьями под бомбами немецких самолетов. Им некому было жаловаться. А этим «инженерам человеческих душ» не мешало бы отказаться от ожидания, когда о них позаботятся, а прежде всего самим навести элементарный порядок в домах своего проживания. Ведь уже шла война, и не только им, а всем было трудно. Они хотя бы не опасались за свою жизнь. Писателей, поэтов, народных артистов, видных режиссеров, как один из них сказал, «сливки интеллигенции», своевременно вывезли в глубокий тыл, а о большинстве семей военнослужащих и сотрудников госбезопасности не позаботились. В первые дни войны наиболее сложной оказалось решение этой задачи в прифронтовой полосе, особенно на территории западных областей Украины, Белоруссии и в Прибалтике. На этот счет тоже не было какого-либо продуманного плана, все, как правило, происходило стихийно.