Тимур Гузаиров (Тарту) представил доклад «Преломление архивных материалов в пушкинской „Истории Пугачева“»[281]. Гузаиров сосредоточил внимание на проекциях исторических материалов, использованных Пушкиным, в современность Николаевской эпохи. К таким темам, позволяющим провести параллели между прошлым и настоящим, докладчик отнес судьбу казаков, оставшихся за пределами России, «польские сюжеты» и, шире, конфликт верховной власти и бунтующей периферии, а также сам механизм измены и русской смуты, равно как и механизмы политического управления (чрезвычайно интересовавшие Пушкина). На нескольких примерах Гузаиров показал, как прошлое помогает Пушкину понять настоящее (у ошибок генерала Кара, подавлявшего восстание Пугачева, обнаруживаются параллели с ошибками Дибича, усмирявшего поляков) и как, следовательно, Пушкин не только и не столько фиксирует историческое прошлое (хотя и печатает подлинные документы), сколько его конструирует.

Доклад Татьяны Китаниной (Санкт-Петербург) назывался «„Воды — сезон“. О лепте, которую Пушкин не внес в европейский водный текст»[282]. Предметом анализа стал пушкинский набросок «Романа на Кавказских водах», который докладчица рассмотрела на фоне сложившегося в европейской литературе в XVIII веке жанра «романа на водах». Во времена Пушкина в русской литературе жанр «романа на водах» был еще практически не разработан. Иначе обстояло дело в литературе европейской: здесь в течение XVIII столетия путеводители, описывающие курорты, постепенно видоизменялись за счет беллетризации, включения в текст вставных анекдотов, описаний курортного общества в форме писем и проч. В результате сформировался жанровый канон, первым образцом которого стало «Путешествие Хамфри Клинкера» Т. Смоллета (1771), сохранившее, впрочем, следы жанра путеводителя и медицинского руководства, а наиболее полным воплощением — роман В. Скотта «Сен-Ронанские воды». Докладчица назвала ряд характерных мотивов и персонажей «водного текста»; здесь непременно изображается смешанное общество (люди из разных социальных слоев, которые в других местах не имели бы возможности встретиться), здесь обязательно действуют искатели богатых невест, мошенники, чудаки-врачи, здесь, как правило, в роли героини выступает девушка, страдающая нервическим заболеванием или чахоткой. Всем этим стереотипам «водного текста» находятся соответствия в плане «Романа на Кавказских водах». Обозначен там и мотив, отсутствующий в каноне, который был известен Пушкину по «Сен-Ронанским водам», — столкновение курортного мира с миром диких горцев (в этом отношении Кавказские воды, в отличие от вод европейских, открывали романисту большие перспективы). Однако эту возможность обновить «водный текст» Пушкин так и не реализовал. Что же касается следующего русского «водного» романа — «Героя нашего времени», то Лермонтов также использовал многие общие места европейского «водного текста», но создал уже не роман на водах и не роман о горцах, а русский психологический роман.