Лариса Вольперт (Тарту) начала доклад «Мифопоэтика поздней лирики Лермонтова („Любовь мертвеца“ Лермонтова и „Влюбленный мертвец“ А. Карра)»[284] с упоминания юношеской тетради Лермонтова, где его рукой переписаны во французском переводе пять греческих мифов. Античные мифы докладчица назвала входом в царство поэзии для Лермонтова, а французский язык — мостом, по которому этот вход совершается. Так вот, в мифах одна из наиболее распространенных тем — тема смерти, а один из ее вариантов — тема загробной любви. Впрочем, у Лермонтова имелись и более близкие по времени импульсы к написанию стихов о «любви мертвеца»; таковым было стихотворение француза Альфонса Карра «Влюбленный мертвец», впервые напечатанное в мае 1841 года, но еще прежде с датой «1839» занесенное в альбом Бартеневой, где с ним и мог познакомиться Лермонтов. Проведя сравнительный анализ русского и французского стихов, докладчица в финале опять вернулась к античному, мифологическому пласту: кроме упоминавшейся первой тетради, никакими свидетельствами интереса Лермонтова к мифопоэтике мы не располагаем, и его приходится «вычитывать» из текстов, однако Вольперт выразила твердую уверенность, что подобное вычитывание необходимо и плодотворно.

Татьяна Степанищева (Тарту) в докладе «Поэтика и критика П. А. Вяземского: еще раз о „чужом слове“»[285] анализировала увлечение Вяземского Байроном и то влияние, какое английский поэт оказал на русского поэта. Формы этого влияния, как показала докладчица, были порою весьма неожиданными. Вяземский ждал «байронства», переводов из английского поэта, от друзей-поэтов, прежде всего от Жуковского. Однако надежды его не осуществились, и тогда, как предположила Степанищева, он сам предпринял попытку воспроизведения байроновского стиля в стихотворении «Нарвский водопад», причем использовал для этого стилистическую манеру двух русских поэтов — Державина и Жуковского. Из стихотворения последнего «Море» он взял построение текста, из стихотворения первого «Водопад» — адресацию (стихотворение на смерть великого человека) и прием развернутого сравнения, где второй план заслоняет первый. Байронический стиль Вяземского оказался, таким образом, своего рода гибридом Державина и Жуковского; эту технику вмонтирования чужого слова в собственный текст, сказала докладчица, Вяземский впоследствии будет активно использовать в «Записных книжках».