Я родился со способностью понять все, что крепко связано с древними языческими культами… Все то, что ужасает людей, испытывающих скромные плотские желания и страх перед безымянными ласками, мне лично с детства казалось простым, естественным и красивым. Мужчина, напечатлевающий на теле любовницы все восторги, на какие только способен его рот, две женщины, покрывающие друг друга поцелуями, — вот что мне всегда казалось прекраснейшими предметами, какие только может прославить перо или карандаш. Вот откуда взялась эта ненависть [ко мне] глупцов и это искусство, которое никто не осмеливается творить вместе со мной[1375].

Несмотря на высказанные здесь вольнодумные взгляды, в произведениях Ропса часто отражались негативные стереотипы, касавшиеся, например, лесбиянок и женщин, неразборчивых в сексуальных связях. Бесконечно обсуждался вопрос: был ли Ропс женоненавистником или нет? Виктор Арвас обращал внимание на любовь художника к женщинам и утверждал: «Он изобрел современную „настенную красотку“, он восхвалял „новую женщину“ и признавал за ней право на сексуальное удовлетворение»[1376]. Как мы уже видели, работы Ропса производили несколько иное впечатление на некоторых его современников, людей весьма авторитетных. Похоже, он пользовался наибольшей популярностью у тех, кто верил в порочность женщины, а потому считал, что ее следует опасаться и держать в подчинении. Расценить связь женщины с дьяволом в произведениях Ропса как явление хоть сколько-нибудь положительное можно было бы в одном-единственном случае: если бы сам художник был в некотором смысле сатанистом и как-то превозносил бы Сатану. Но, похоже, на это нет никаких прямых указаний, если не считать игриво-двусмысленных заявлений вроде приписанной к Naturalia фразы, из которой следует, что рисунок создан Ad majorem diaboli gloriam[1377]. Если же мы посмотрим, например, на серию Les Sataniques, то в ней чрезвычайно трудно обнаружить хоть какие-нибудь просатанинские настроения. Зато их, пожалуй, можно усмотреть в автопортретах художника, изобразившего себя в виде Сатаны (ок. 1860 и без даты). Во всяком случае, они могут сигнализировать, что Ропс не прочь был хотя бы и в шутку примерить на себя личину Сатаны и делал это так, что любые попытки выставить его набожным католиком выглядят несколько сомнительно.

Итак, установить истинные авторские намерения весьма трудно. Рассмотрим, например, случай с «Искушением святого Антония». В письме кузену, датированном 20 февраля 1878 года, Ропс внушал своему родственнику, чтобы тот «всячески разубеждал людей, которые видят здесь нападки на религию или эротику». Зато покупатель этого произведения считал его богохульным и явно получал от этой мысли большое удовольствие. В письме от 18 марта 1878 года Ропс, благодаря его за покупку, предоставлял право голоса тому Сатане, что изображен в этой сцене, и уже нисколько не рвался доказывать собственную набожность: