«Бездна»: «документальный» роман и его женоненавистнические богословские вдохновители

«Бездна»: «документальный» роман и его женоненавистнические богословские вдохновители

Помимо рисунков и гравюр Ропса, ярчайшее изображение сатанизма (а изображения не следует путать с текстами, пропагандировавшими сатанизм, — вроде стихов, прославлявших дьявола, или эзотерических рассуждений Блаватской) в конце XIX века мы находим в романе Ж.-К. Гюисманса «Бездна» (1891). В этом тексте, как мы увидим, дьяволопоклонство представлено как явление, в значительной степени обусловленное гендерным фактором; обрисованные в нем сцены одновременно и продолжают, и обновляют картину, созданную в «Молоте ведьм» и подобных ему сочинениях. Роман печатался частями в Écho de Paris, которую называли «одной из наименее сенсационных парижских газет». Некоторые подписчики из числа консерваторов оскорбились и пригрозили аннулировать подписку, но в итоге благодаря скандальной серийной публикации тиражи газеты, наоборот, существенно выросли. В виде отдельной книги роман вышел в апреле, и его продажу в киосках на железнодорожных станциях немедленно запретили. Разумеется, такая мягкая цензура лишь подстегнула интерес публики к роману, окутав его ореолом рискованности, и «Бездна» пошла нарасхват[1380]. Книга пользовалась большим успехом и за рубежом — например, ее так хорошо раскупали в Германии, что Гюисманс в одном письме не сдержал радости и написал: «Да будет благословенна эта страна, которую так ненавидит Франция!»[1381] А в другом письме он заявлял: «Я снова вывел на свет и даже сделал модным сатанизм, с которым покончили еще в Средние века»[1382]. Учитывая пробуждение интереса к сатанизму, вызванное в обществе этим романом, неудивительно, что мнения обозревателей-католиков разделились: одни находили книгу «католической и мистической», другие же грозили автору судебным преследованием[1383]. Именно благодаря «Бездне» Гюисманс стал известен широким читательским кругам. По выражению Роберта Циглера, с этого момента писателя «донимали репортеры, которые осаждали его порог и требовали раскрыть все тайны, связанные с черными мессами, духами стихий, сатанинскими заклинаниями и осквернением освященных гостий»[1384]. Сам по себе роман с описанием подобного обряда не был чем-то уникальным — всего годом ранее Катюль Мендес опубликовал лесбийскую трагедию «Мефистофела», где довольно сочно описал сатанинские ритуалы, и это произведение принесло ему небольшой скандальный успех. Особая привлекательность книги Гюисманса заключалась в якобы «подлинности» рассказанного в ней и в заявлениях автора о том, что он действительно присутствовал при совершении той черной мессы, описание которой является кульминацией романа. Но правду ли он говорил?