Насколько позволяют судить обрывки сведений, оставленных Патерсоном, это была своеобразная гильдия дилетантов от науки, коим положение в обществе и данный от рождения статус тем или иным образом мешали заниматься любимым делом напрямую. По большей мере все они были выпускниками «золотого» года Оксфорда и питомцами Церкви Христа. Они скрывались в своем клубе от докучливой родни и с энтузиазмом решали задачки, что приходили извне. Заказы в основном носили чисто научный характер, однако случались и экстренные игры вроде бриджа. В них играли избранные, и солировал, разумеется, Курт Мак-Феникс.

Общаясь напрямую с Джеймсом, я не единожды пытался узнать, понять хотя бы в общих чертах, каким образом математик, пусть даже гениальный, пусть даже с несомненным стратегическим талантом, мог быть причастен к разрешению конфликтов вроде того, октябрьского бриджа. Патерсон лишь беспомощно разводил руками, но однажды обмолвился о теории Мак-Феникса, согласно которой практически все в этом мире можно было описать с помощью математических уравнений и функций, а значит, и решить, следуя незыблемым законам математики. А самое главное, он их решал, по всей видимости, успешно, доказывая на деле эту более чем смелую теорему, основанную на теории чисел Пифагора.

Таков был склад ума этого страшного человека, образ мышления, о котором говорил в Швейцарии профессор Зоммер.

Дальше я выставляю на суд читателя те самые отрывки из дневника доктора Патерсона, которые он решил сохранить в итоговом произведении. Он торопился, он чувствовал, что ему не хватает времени, поэтому не слишком заботился о связности этих кусков, оставляя, как есть то, что избежало камина неизвестной гостиницы.

Искренне ваш, Джереми Йорк.

***

В бридж доигрывали еще неделю, подбирать и пристраивать разбросанные по стране концы данного дела, подсчитывать взятки и раздавать долги оказалось самым муторным в подобных играх, и было много работы для психолога.

Я начал понимать стремление Мак-Феникса оплачивать долги, хорошие или плохие, и отвечать ударом на удар. Этого требовала не только самая его природа, кровь горца, кровь шотландского вождя, но и негласные правила его жизни, его работы: хорошая игра ждала полностью закрытых счетов. До тех пор, пока самый последний, самый ничтожный счет не закрыт, игра продолжалась. Увы, я слишком поздно осознал, что Мериен попала в этот список должников, и снова распечатал закрытый было счет. Я не помог любимой женщине и собственную жизнь разворотил ко всем чертям. Кем же я был теперь для милорда? Подлецом, сыгравшим на его чувствах, чтобы ударить больнее? Все не так, Курт, не поэтому, не за этим, но как мне теперь объяснить?