В первый же день я подрался с Харли. Пишу схематично, потому что устал до кругов перед глазами и нет сил разбирать его и мои внутренние предпосылки к подобному беспределу.

Этот идиот сам приперся ко мне, в мой новый, с иголочки кабинет, где я толком не разложил даже сваленные в кучу книги, и потребовал отчета. Что такого я сотворил с его другом, орал Роб, какого черта происходит, отчего Мак-Феникс, после Швейцарии ну точь-в-точь человек, опять ходит с каменной рожей и отвечает «да, нет, отстань!»?

Он так юродствовал, что я не сдержался и выдал про фотографии, про мою Мери и про то, где я видел автора столь жестокой шутки.

Харли довольно расхохотался:

– Сработали фотки, да? Она сказала, во всех газетах, первые полосы? И она вся из себя страдает? Да я гений!

– Так это ты?!

– Так это я! Нет, без Мак-Феникса не обошлось, его идея, его расчет, но сыграно-то мной! Актеры, постановка сцены, реквизит! Курт, он по мелочи рук не пачкает, король, ебаться раком, а я вот небрезгливый парень, я говорил тебе: я ненавижу эту тварь…

И я его ударил. Ногой. По яйцам. Со всей своей нерастраченной дури.

Роб скорчился, хватая воздух, я снова занес ногу для удара, но он оклемался раньше и дернул меня, ухватившись за ботинок; подраться он был явно не дурак, я рухнул на пол, злющий Роб накатился сверху, вломил мне под дых, я ткнул его в челюсть.

Когда в кабинет вошел Мак-Феникс, мы поднимались с пола, тяжело дыша после первого раунда и готовясь сцепиться по-новой. Курт выругался и без колебаний влез между нами.

– Роб! – крикнул он Харли и надавал ему по щекам. – Ты с ума сошел!

Харли вырывался и орал, что сейчас меня уроет, тогда Мак-Феникс впечатал его в стену и, к моему ужасу и выжигающей мозг ревности, поцеловал в губы, жестко, всерьез. Роб тормозил еще полминуты и рвался ко мне, но вскоре перестал тупить и впился в Курта, лапая его за задницу и энергично орудуя языком.

Я стоял и смотрел на этот непристойный кошмар, и внутри у меня все рвалось в клочья, я точно окаменел, я хотел уйти из кабинета, спастись бегством, я готов был убить их обоих, но не мог шевельнуться, даже глаза закрыть, все смотрел, как проклятый, оторваться не мог. Это было больно, словно мне вскрывали грудную клетку ритуальным ножом, и горячая кровь подступала к горлу, я захлебывался мысленным криком, и гневом, и смертельной обидой, безнадежно пытаясь хоть как-то вздохнуть, выжить. Хоть как-то не смотреть. Изнасиловав когда-то мое тело, Курт Мак-Феникс насиловал теперь мою душу.

Наконец, пытка кончилась. Курт мягко отстранился от Харли и ровным голосом спросил: