Ему радовались все. Искренне, загораясь улыбками, там, где появлялся Велли, даже в самые тяжелые для клуба моменты тотчас сыпались из рукавов прибаутки и подколки.

– Эй, Велли, тебя еще не поженили?

– Нет, но я согласился подумать.

– Ого, даже так?

– Я сказал тете Магдале, что все женщины дуры, а потому мне нужна умная жена. Умнее всех, ну, чтобы быть примерно в равных весовых категориях. И меньше, чем на нобелевскую лауреатку по математике, я не согласен.

Каминная зала взрывалась хохотом, и кто-то валился в кресло, совершенно не заметив в нем одноклубника, и тот принимал растяпу в объятья, и все смеялись от души:

– И что же тетя, Берт?

– Ну, обещала подыскать, представляете!

Дон был разумом «Тристана», Курт Мак-Феникс – сгустком чистой энергии. Веллиртон для клуба был душой.

– Скажи, Велли, а Дон всегда работал на них? – краткий кивок в потолок сразу отметал ненужные уточнения.

– Ну… Почти. Его уже в Оксфорде взяли за жабры. Еще бы! Они с Куртом были легендой, мистической тайной, им пророчили такое будущее, что делалось страшно. И как было пройти мимо гения? Понимаешь, Патерсон, там ведь тоже не дураки сидят, они точно знают, что человеку предложить.

– Совсем как ты.

– Не льсти. Они купили Дона с потрохами, я чуть не расстался с ним, представляешь, он ведь и мое рабство подписал! Как договор с дьяволом.

– А Курт?

– А Курт их послал, – Веллиртон расхохотался. – И не единожды. У Курта тогда очень славно выходило всех посылать, он у нас тот еще жеребец, норовистый! Хотя… – Велли задумался и вздохнул. – Возможно, если бы он сразу согласился… И процесс бы выиграл, и отомстил, кому мечталось. Не так предложили.

– Ты по-другому предложил, да, Велли?

– Нет, Джеймс. Я уже не предлагал. Я его за уши вытягивал из того дерьма, куда он сдуру угодил, как скотина. Потому что из дерьма торчали только ослиные уши.