Был у моего загула и свой плюс. Я понял, что нужен Курту. По-прежнему. Нужен настолько, что он поехал за мной, возился со мной, караулил, берег. Он все еще не сдался, он хотел быть вместе, а значит, и мне сдаваться было просто грешно. Ради этой надежды можно было стерпеть его мстительное показное равнодушие.

– Док, что у вас стряслось-то?

– Не спрашивай, Велли, ты же видишь: у нас все в полном порядке.

– Ага, вижу, док. Не спрашиваю. Но лучше бы вам вернуть исходный беспорядок. В прежнем бардаке вы были, как ни странно, счастливее.

Пауза.

– Док?

– Да, Велли.

– Ты бы сказал ему правду, что ли.

– О чем?

– О любви. Мне кажется, ему не хватает любви. Не чьей-нибудь, именно твоей.

– Она у него есть.

– Надеешься, он разглядит ее сам? Не надейся. Они с Доном похожи, как черти, поверь мне, знаешь, сколько я крутился, пока до Зануды дошло! Но вот пока не пал на колени и не признался, он, видите ли, даже не подозревал о моих чувствах. Зато теперь мы вместе!

– Поздравляю. Велли, сделай одолжение, слезь с моего стола.

– Значит, не скажешь?

– Значит, обойдется. Послушай, он запретил себя любить. Открытым текстом. Да и не поверит он сейчас, что толку, Веллиртон?

– О, какой прелестный портретик! Курту чертовски идет сигарета, ты не находишь? Швейцария, да? А у него на столе твоя фотография…

– Не видел. Велли, я ведь попросил: слезь со стола!