В ответ смеющийся Мак-Феникс предложил погулять по городу; у него намечался очень плотный график, и хотелось пройтись по памятным местам, пока позволяло время. Я ничего не имел против.

Он показал мне трактиры, где они гуляли всем скопом, мы побывали в знаменитом колледже Церкви Христа (нас дразнили «Христово воинство от математики», Джеймс!) и мне была показана калитка, сквозь которую исчезал Чеширский Кот. К своему удивлению, я даже помнил, что Кэрролл преподавал математику в Оксфорде. «В моем колледже!» – горделиво сообщил Курт Мак-Феникс. Точно он сам этого Кэрролла всему научил. Потом он провел меня в храм, ту самую Церковь Христа, и я завис, разглядывая витражи. Настолько, что пропустил начало службы. Мак-Феникс, как всякий ученый, был не в ладах с религией и сделал попытку слинять, но мне стало любопытно, и я удержал его, взяв за руку. Курт вздрогнул, скосив на меня удивленный взгляд, но остался в храме, и всю службу мы простояли вот так, в тени колонны, рука в руке. Наверное, мы смотрелись нелепо и смешно, но я готов был простоять еще целую вечность, ощущая в пальцах тепло и нервную дрожь его тонкой и сильной руки.

Отвел он меня и на Коули-роуд, где снимал знаменитую квартиру вместе с Робертом Харли.

Авантюру подняться наверх и посмотреть, что изменилось, подсказал я. Мне показалось ужасно глупым и нелогичным стоять на улице и пялиться на окна второго этажа. Ведь не школьники уже, взрослые люди. Преподаватели, ну надо же!

Курт посмотрел на меня в изумлении, потом пожал плечами и позвонил в дверь.

Через минуту открыла встрепанная и заспанная девушка, вполне миловидная и не слишком отягченная условностями. На плечи был накинут халатик, она переступала босыми пятками по ковру и терла слипающиеся глаза.

– Саманта, – пробормотала она с сонным ворчанием, – Саманта, ну я же просила взять ключи!

– Добрый вечер, – сказал вежливый Курт. И его мягкий баритон тотчас привел студентку в чувство, она широко распахнула глаза и уставилась на нас с подозрением, быстро сменившимся восхищением. – Извините за беспокойство, сударыня.

– Вау! – сказала сударыня. – Не все потеряно, живут еще на свете красивые парни! – Она переводила взгляд с одного из нас на другого и явно затруднялась выбрать, что, каюсь, льстило мне безмерно. – Вы галлюцинация? Вы мне снитесь?

– О, – рассмеялся Курт, – если вам угодно. Вы позволите нам войти?

Тут она, наконец, очнулась, плотнее запахнула свой легкомысленный халатик и отступила на шаг назад. Мы вошли в прихожую.

– Ой, – вздохнула девушка, увидев себя в зеркале. – Прошу простить меня, джентльмены, я сейчас!