– Нам подписали выходной, – сообщил я Курту.

Он кивнул, подумал и достал мобильный:

– Дэвид, мы вернулись. Едем на Беркли-стрит. Мне нужны все отчеты. Нет, это потом. Я потом сам заеду, это не обсуждается.

– Никаких отчетов, Курт Мак-Феникс! Ты едешь спать. Считай это деспотизмом лечащего врача, но вариантов не будет!

– Ты ведь уже не лечащий врач, Джеймс Патерсон? Или мне показалось?

Я сидел на его кровати и ждал, пока он помоется. Миссис Фариш, видя состояние хозяина, велела подать нам закуски прямо в спальню, и на сервировочном столике стояли чашки с бульоном, салаты и мясное ассорти. Когда Курт вышел из душа, вытирая полотенцем волосы, я даже прикрыл глаза от сострадания и стыда. Он очень похудел, осунулся, синяк – и тот не до конца сошел с ребер, бедный мой парень, бедный пингвин, вот ведь я скотина такая!

– Курт, прости!

Он вопросительно взглянул, и я повторил:

– Прости. Взвалил все на тебя, как последний эгоист, так тебя измотал, а сам…

– Вот-вот, – буркнул Курт. – Сам-то как? Полегче, Джеймс?

– Да. Мне легче, спасибо.

– Ну и славно. Джеймс, я бы поел и лег спать, если честно. Разговоры и эротические фантазии оставим до лучших времен.

– Хорошо. Можно мне лечь с тобой, Курт? При условии, что я оставлю разговоры и прочее?

Он согласно кивнул.

Мы легли в постель, и я держал себя в руках, хотел его до нервного тика, но не лез, тихонько сжимал в объятьях и гладил волосы, и нежно целовал в макушку.

Не лечащий врач… Не лечащий… А кто я теперь?

Мой Курт. Ты прости меня, придурка. Я сам себе запрещал, я изводил и себя, и тебя, я все время выдумывал какие-то отговорки. И когда, наконец, дорвался до тебя, позволил себе владеть тобой, уже не смог себя контролировать, получилось так грубо, так стыдно…