– Курт готов на все, чтобы вернуть поместье отца, Патерсон, – с печальным вздохом пояснил Дон. – Полагаю, нет нужды пояснять, что для Курта «все» – это тот же карт-бланш, выданный самому себе, это беспредел, война алой и белой розы. Поэтому я поддержу любые эксперименты, док, лишь бы обойтись без крови. Свободного времени у нас предостаточно, поэтому вези Курта к своему учителю, так даже проще, ты всегда сможешь оправдаться тем, что слишком сильно переживал гибель невесты, весь мир видел, что сильно, есть видеоряд. Можно смело передавать пациента профессору и уезжать к морю лечить нервы.

Мак-Феникс ничего не имел против того, чтобы познакомиться с профессором Реем Диксоном, тем более что покойный лорд Барренгтон отзывался о нем весьма лестно и состоял в переписке.

С профессором я пообщался еще до гибели Мериен, он был откровенно горд моими успехами, моей работой в элитарном клубе и искренне заинтересовался Куртом, приказав везти его в гости при первой же возможности.

И вот мы сидели в кабинете профессора: я и Диксон за столом, друг напротив друга, точно врач и пациент, а Курт чуть в стороне, на диване, старательно делая вид, что он просто забрел повидать знакомых. Он волновался и даже робел перед Диксоном, почти так же, как я перед Норрисом. Как ни крути, это снова походило на представление жениха родителю.

Я тоже волновался, правда, по другой причине.

Рей Диксон старательно, с обычным чмоканьем и кряхтением, изучал мои записи, результаты тестов, проверял выводы; мне казалось, я снова стал мальчишкой и попал на экзамен; в юности товарищи по колледжу любили проталкивать меня вперед, они называли меня везунчиком за исключительное свойство вытягивать самые сложные из представленных для разбора примеров, и после того, как я вытаскивал заветный билет, остальным можно было не париться. Курт Мак-Феникс, как ни странно, полностью соответствовал этой малоприятной особенности моего организма: я снова вытянул несчастливый, самый трудный билет в своей практике; возможно, будь он просто пациентом, я бы не тревожился за собственные выводы, но, увы, я был слишком пристрастен.

– Неплохо, Патерсон, – остро глянул на меня над очками профессор, – совсем неплохо для столь экстремальных условий. Более того, я слышу, как дышит твой пациент, и понимаю, что метод работает. Это славно, это хорошо. Ну-с, юноша, – обратился он к Курту, которого никто, кроме Норриса, так не называл уже чертову уйму лет, но лорд лишь кивнул, показывая, что слушает, – из наблюдений, сделанных Патерсоном, а также на основе собственных кратких изысканий я могу подтвердить его диагноз: склонность к паранойе и экспансивная шизоидная психопатия.