Парень, которого Коннерт называл Люком, был, судя по всему, любовником писателя, разговор то и дело прерывался звуками поцелуев и комментариями эротического плана, Томас по какой-то причине был очень зависим от него и покорно выполнял приказы. Слайт и остальные вполне нейтрально отнеслись к шумовым помехам, я же, прожженный гомосексуал, распознал характерные звуки минета, сделанного явно под принуждением; от записи шел такой садо-мазохистский, сладострастный фон, что я невольно положил ногу на ногу, чтобы не выдать возбуждения. Из расшифровок следовало, что за этим нехитрым действом Люк убедил Тома провернуть аферу с Мак-Фениксом. Они давно его пасли, и Люк, и Том пытались соблазнить лорда, с тем, чтобы вытянуть как можно больше денег, наконец, это удалось «малышке Софи», Курт с ней охотно трахался, но денег почему-то не предвиделось. То, что легко прокатило с Харли, с Мак-Фениксом результатов не дало. И Люк нашел «человечка», готового платить сумасшедшие деньги за пару бумажек, подписанных лордом. Том был согласен, ему виделись роскошные издания, реклама, бешеные тиражи и Роберт Харли в придачу, Люк смеялся над ним и обещал «отодрать фантазера». Все упиралось в Софи. Ее решили купить, подсунув среди прочих бумаг контракт на заключение брака, «детка совсем одурела от этого лорда, Том, пусть помечтает, а потом я найду способ отыграть назад, я с ней разберусь, малыш, не бойся; но мы не сразу отдадим бумаги, шантаж – великая сила, Томас, мы выжмем лорда до пенни, а потом получим свой куш со стороны». Дальше шли совсем неразборчивые звуки, видимо, Коннерт был раздет, куртка отброшена в угол, и действие переместилось за пределы досягаемости встроенного диктофона. Телефон писал шумы, пока не кончилась память на карте.

Кто был «представителем со стороны», в записи не пояснялось. Поэтому Слайт с присущим ему рвением взялся за установление личности Люка.

Увы, прошло слишком много времени, чтобы можно было идти по горячим следам, все следы давно замело снегом, ветер рвал нити следствия в клочья, и синеглазого француза удалось найти только на кладбище. Согласно выпискам из протоколов, он попал под поезд метро через четыре дня после исчезновения Коннерта, но было ли это убийство или просто прыжок, как следствие жесткого передоза или нечистой совести, установить не удалось. По правде говоря, – печально рассказывал Слайт, – следователь и не пытался разбираться в подробностях дела, которое счел банальным: погиб очередной наркоман, безработный, француз, и родственники не взывали о мщении. Никаких улик, доказывающих связь Люка Лемье с убитыми ранее Томасом Коннертом и Софи Даньер, на тот момент в квартире погибшего не нашли. Но, покопавшись в биографии молодого человека, Слайт отрыл интересный факт: синеглазый красавец был сводным братом Софи и с детства оказывал на нее почти гипнотическое влияние. Несчастная мадам Даньер по телефону кляла его на все лады, рыдала, что так счастлива была, когда ее доченька уехала учиться в Оксфорд, но «проклятый гей» полетел за нею в Англию, и развратил, и убил. Господь был слишком милостив к нему, что отправил в ад безо всяких мучений!