Я прояснил и это. Курт встретил известие настороженно:
– Значит, Анна готовит бойню.
– А ты?
– Я просто считаю варианты.
– Мне остаться и не ломать стратегию?
– Поздно пятиться, Патерсон, я включил тебя в схему. К тому же… Я хочу показать тебе замок. Я не прав, это чертовски опасно для меня… для нас, но я не могу больше терпеть.
Мы помолчали, ласково касаясь друг друга, и я таял от очнувшейся нежности в стальных глазах Курта. Пингвин, милый мой пингвин, как я тосковал без этого нежного бархата!
– Что с тобой творилось, Джеймс? – тихо спросил Мак-Феникс. – Ты меня напугал.
– Я и сам испугался. Я решил, ты мне изменяешь.
– С Тимом? – он иронически поднял бровь.
– Не знаю. С кем-то. С целым миром. Ты просто стал другим, милорд.
– Ситуация изменилась. Но ты-то тут причем?
– Нет, пожалуйста, не ври мне, Мак-Феникс. Что случилось после нашего возвращения с Аляски? Что с тобой стряслось, с чего тебя понесло ночью к морю?
Он помолчал, кусая губы, потом признался:
– Тогда… Я прочел твое письмо. Но ты не думай, – заторопился он, когда я попытался отстраниться, чтобы заглянуть ему в лицо, – я это пережил, все хорошо, Джеймс, правда.
– Какое письмо? – С недоумением спросил я, лихорадочно перебирая в уме свою корреспонденцию за тот период: – Ты вскрыл мою почту, Мак-Феникс?!
– Да не твою, – досадливо отмахнулся Курт. – Хейра. Пролистываю иногда, мне интересно, истории про психопатов, его советы. Но… Ты действительно считаешь меня таким чудовищем, как описал? Послушай, Джеймс, возможно, я не могу дать столько тепла, сколько ты хочешь, но… Там, на Аляске, я очень старался, ну что я опять сделал не так?