– Я помню, Джеймс, ты меня любишь. Мне нужно свыкнуться с этим, потерпи. Просто послушай меня, ладно? Эта леди, ее звали Тереза, не стала меня гнать, пригрела. Ей было одиноко, как и мне, не так уж мало для начала дружбы. У леди имелась дочь, были и внуки, они приезжали на каникулы, было весело, но потом она умерла, как-то сразу, сердечный приступ, и эта потеря стала сильным ударом. На похороны приезжала дочь, довольно красивая и еще молодая, из дома она ничего не взяла, только наличные и драгоценные безделицы, сказала моему отцу, что так им хватит на переезд. И дальше в моей жизни совсем все разладилось. Я словно лишился магической защиты с уходом Терезы. По закону нужно отдать этот дом, но я его берегу. Раз в месяц тут селится кто-то из Фаришей, дом записан на них, но я жду наследника.

– Хочешь выкупить дом?

– Мне здесь уютнее, чем в замке.

Внезапно над горами, над озером, над меланхоличной полусонной долиной разнесся протяжный унылый вой; я вздрогнул, вцепившись в Курта; звук повторился, нарастая, потом перешел в мелодию, я слушал ее с суеверным ужасом.

– Что это?

– Волынка, – Мак-Феникс смотрел на меня с интересом. – Всего лишь волынка, Патерсон, согласно обряду сзывает родичей на обед. Ты проголодался?

Я провел рукой по лицу и кивнул. Я проголодался. Но не хотел возвращаться в замок, не хотел отпускать туда Курта. Хотел остаться в этом доме, вместе с ним. В безопасности родом откуда-то из детства.

После обеда я оставил Курта в обществе вновь прибывших именитых родственников, а сам вернулся на плато. Все было так странно, чтобы не сказать, страшно, хотя что именно меня пугало, объяснить я не мог, как ни старался; с помощью Гордона я собрал кое-какие припасы, вино, сыр, бекон, яйца, солидный мешок угля, я подумал, раз мы осаждаем замок, нужно позаботиться о провианте. Раз у нас есть позиции к отступлению, нужно их заранее подготовить.

В доме было так тихо, что я стал его будить: завел старинные часы, настроил радио, поймав какой-то легкомысленный фокстрот, зажег свечи и камин, моментально добавившие тепла и уюта, затрещавшие, заворковавшие на все лады. Скрипнул креслом-качалкой и неожиданно подивился тому, какое все маленькое, миниатюрное, до всего можно дотянуться, до всего буквально достать рукой, откуда примерещились мне огромные расстояния, полные чудес и приключений? Откуда родилось в моей голове зазеркалье, игры с пространством и временем?

Нет для нас времени…

Нет для нас места…

В дом заглянул Гордон, увидел меня с книгой в кресле, заулыбался:

– Доктор, а я вот шмотки приволок. Если позволите, я посмотрю белье на полках, возможно, милорд решит здесь заночевать.