Инспектор тотчас подхватил ее, дернул фонарем, стараясь осветить получше, но толку от этого было мало.

В это время Тим разорвал на лорде рубашку, но, несмотря на грязные пятна заляпавшей материю крови, грудь Курта была чиста, не изуродована ранами, он был невредим, и я не сдержал сухого рыдания.

Слайт посмотрел на меня строгим холодным взглядом:

– Он не жертва, Джеймс. Нет, не жертва. И кровь на нем, по всему, чужая.

Я посмотрел исподлобья и прикусил губу. Если Мак-Феникс не жертва, если он весь в чужой крови, и сам он скручен, точно бился в припадочных конвульсиях, значит… значит…

– Я не берусь утверждать наверняка, Джеймс, – вздохнул Слайт, – но возможно, что он – убийца. Нам остается выяснить, кто подвернулся ему под руку, и найти оружие.

В этот миг, стремясь приподнять, подтянуть к себе Курта, закрыть собой, оградить от обвинений, от процесса, от позора и наказания, я внезапно нащупал под его спиной небольшой цилиндрик из пластика и едва не поранился об острый кончик иглы. Шприц. Мне не нужно было выяснять, что находится в этом шприце, во мне еще теплился уголек разума, я мог думать; я понимал, что «Феникс», возможно, способный оправдать милорда перед судом присяжных, не должен фигурировать на процессе.

Тайна этого препарата не может быть предана огласке, связанные с процессом исследования, анализы и экспертизы должны миновать этот состав, этот «ящик Пандоры», и даже если Курту суждено умереть, тайна его чудовищного открытия уйдет вместе с ним в могилу. С ним и со мной. Я осторожно высвободил руку и, пользуясь тем, что Слайт отвлекся на шаги бегущих по коридору полицейских, спрятал свою находку в карман.

– Инспектор! – закричал при виде Слайта Метвин.

Что-то слабо звякнуло под ногой сержанта, Слайт быстро подсветил фонарем, и Метвин сделал шаг назад, профессиональным жестом оттесняя пришедших с ним от страшной находки.

Луч фонаря выхватил из темноты окровавленный нож.

Нож, без всякого сомнения, армейский, штыковой, острый, как бритва с одной стороны и покрытый устрашающими зазубринами с другой, лежал, сверкая в свете фонаря алым блеском.

Метвин сглотнул:

– Инспектор, леди Анна, герцогиня Бьоркская…

– Что?! – прошептал Френсис Слайт.

– Убита, сэр! – отрапортовал Метвин. – Найдена в своей спальне с десятком колотых ранений.

***

Через полчаса я сидел в покоях Курта на его (или все-таки нашей?) кровати, рядом с дремлющим, часто вздрагивающим лордом, а в гостиной дежурил констебль и дверь была приоткрыта так, чтобы он мог видеть, чем занимается подозреваемый.

Едва лорд пришел в себя, ему сообщили стандартную формулу ареста, взяли на экспертизу всю одежду, тщательно осмотрели и запротоколировали каждый синяк и кровоподтек, которых на Курте оказалось немало, и велели оставаться в спальне вплоть до прибытия судмедэкспертов. Курт не стал протестовать, он был крайне утомлен, его тошнило, ему все время хотелось спать. Я подозревал совокупное действие наркотика, стрессовой ситуации, драки, но благоразумно молчал, твердо решив не сообщать Слайту о своей находке.