По случаю бала замок был на три дня закрыт для туристов. Чтобы именитые гости не блуждали по темным переходам, были ярко освещены указатели и поставлены старинные ширмы, преграждавшие проходы в музей. Мы смели прочь такую ширму, китайскую, шелковую, расшитую драконами и, – Господи, услышь меня, огради его от искушения! – фениксами; в коридоре, ведущем к памятной спальне, было темно, так темно, что мы на миг остановились, привыкая, пытаясь освоиться, потом нас догнал Фрэнк и осветил ожидавшую, точно пасть чудовища, темень карманным фонариком.

В ярком, пронзительном белом свете полицейского фонаря мы увидели какую-то черную, бесформенную массу на пороге комнаты Марии, и я не сразу понял, не сразу осознал, что это Курт. Через краткий миг, полный беспомощного трепыхания загнанного сердца и тщетных попыток глотнуть хоть немного воздуха, устоять, не рухнуть замертво на каменный пол, я очутился рядом с возлюбленным своим лордом.

Питерс уже стоял перед ним на коленях, бережно поддерживая голову, Слайт сосредоточенным привычным жестом прощупывал жилку на шее, стремясь уловить пульс, сквозь слезы я смотрел на смятое, изломанное, странно выгнутое тело Курта и отказывался верить.

На губах Мак-Феникса застыла кровавая грязно-розовая пена, лицо было заляпано алым, в вороте рубашки, на более светлой коже засыхала, сворачивалась кровь, и при взгляде на пятно делалось ясно, что в крови вся его грудь, просто черная ткань рубашки скрывает этот ужас. Кулаки милорда были сжаты, кожа на костяшках содрана, он защищался, он бился за свою жизнь, он умирал в темном холодном коридоре, а я невесть зачем спасал Анну, чертову куклу, Господи!

– Он жив, – тихо сказал Слайт, отвечая скорее не мне, а оживленному знаку Тима. – Жив, просто без сознания. Слава Богу!

Я быстро упал на колени, сменяя Тима, бережно устраивая голову лорда, я гладил его и звал по имени, склонившись, я поцеловал его в бледный лоб, точно мой поцелуй обладал живительной силой и способен был воскрешать мертвых и исцелять раненых. Бедный рассудок мой не выдерживал, срывался от отчаяния к надежде, я был близок к помешательству как никогда.

Тим занялся хозяином.

Он явно обучался на Востоке, Тим Питерс, он что-то растирал, разминал, стимулировал жизненно важные точки на шее, у висков, потом перешел на руки и сразу дернул инспектора, осматривавшего коридор, за полу пиджака.

В кулаке Мак-Феникса был намертво зажат клочок бумаги. Нападавший, видимо, пытался вырвать у лорда записку, но в спешке оставил клок; Тим что-то потер, где-то надавил, и кулак разжался сам собой, выпуская добычу.