— Вот до этого момента я не дошёл, профессор. Постоянно что-то мешает.

— Ничего, я поясню.

Квиррелл отвлёкся и развернул раму так, чтобы амальгама была обращена ко мне.

— Зеркало, Поттер. В нём находится нужная мне вещь. Тебе нужно вытащить её оттуда и отдать мне.

— Хм. Наверное, есть какой-то подвох?

— Конечно. И я даже расскажу тебе о нём. Ты останешься в зеркале, взамен взятой вещи.

— Эм… Я намерен отказаться, профессор. Там довольно скучно.

— Это тоже вполне ожидаемо, — понимающе улыбнулся Квиррелл. — Сейчас мы — у меня в голове, Поттер. Я имею в виду и тебя, и твоих друзей в соседней комнате. И, поскольку голова — моя, мы не ограничены ни временем, ни… возможностями. *Моими* возможностями в *твоём* отношении. Осознаёшь?

— Вы меня убьёте?

— Это было бы нежелательно. Я создам тебе ад, Поттер. Достаточно долгий, чтобы ты, в конце концов, счёл эту милую квартирку, — Квиррелл указал на раму, — чуть менее скучной, чем моё вынужденное общество.

— Но…

— Но может так случиться, что ты повредишься умом раньше. Тогда мне придётся привлечь твоих подружек. Вот ту милую кудряшку, например.

Будь это возможно, ты бы уже пытал их у меня на глазах, подумал я, вылепляя испуганное лицо и делая шаг назад.

* * *

— Думаешь, тут всё пламя такое же безобидное, как на входе сюда? — зловеще произнёс Квиррелл. — Наслаждайся, червь!

И я оказался посреди бескрайнего океана огня. Кожа пошла волдырями и начала обугливаться, тело затопила невыносимая боль… ненадолго.

Что есть пламя? Раскалённый газ, возможно — плазма, хотя британские маги вряд ли о ней знают, если до сих пор не разбираются в электричестве. Важно то, что материя эта хоть и горячая, но очень лёгкая. А тело наше по большей части состоит из воды — одного из самых теплоёмких веществ на планете. Нужно довольно много лёгкого жара, чтобы нагреть воду хотя бы на градус. Проблема — в поверхности кожи. Она будет перегреваться и обугливаться, не успевая передавать тепло воде по всей глубине тела.

Не беда: делаем ткани организма идеальным проводником тепла. А не хватит собственного «сосуда» — я всю скалу под собой в такой же проводник превращу. Или всю земную поверхность…

Знаете этот известный фокус, когда медную гирю плотно оборачивают тонким батистовым платком и погружают в огонь — а ткань даже не обугливается?

Я стоял посреди беснующихся языков пламени и безмятежно улыбался. С такой «печкой» у тебя геологическая эпоха должна пройти, пока ты нагреешь меня до некомфортных сорока градусов. Неизвестно, у кого крыша откажет первой.