Провожатый шмыгнул в тесный лаз, через который Ратибору с Игуном пришлось протискиваться. Пока лепр ждал застрявших, к нему вышел другой пернатый, но был тотчас прогнан гневной гримасой. Сделав пару рывков, турич вырвался на свободное пространство. Игуну было проще.

– Ваше присутствие возмущает моих собратьев. Я начинаю жалеть, что повёл вас через наш дом. Идём быстрее.

Ратибор с Игуном направились по тоннелю, пропитанному запахом пыльцы. От сладости начинала кружиться голова.

– Ты сказал, пчелиная обножка нужна вам для паломничества, – обратился турич к лепру. – Вы её приносите в дар шаману?

– Чем богаты.

– Шаману разве нужна еда?

– Это ритуал, а не надобность. Спящий шаман не ест и не пьёт, даже не дышит. Он бессмертен. И ничто не способно разбудить его. Кроме горших цветов.

Ратибор переглянулся с Игуном, но товарищ тоже слышал о подобном впервые.

– Что за горшие цветы?

– Вы совсем невежественны, чужаки. Далеко на юге, за жаркими пустынями высятся горы, а за ними ледяная степь. У обитателей той степи шкуры теплее, чем десять шуб, надетых одна на другую. Но даже это не спасает от холода, ибо холод такой, что железо делается хрупче стекла. И растут в этой степи горшие цветы, настолько зловонные, что от смрада лёд вокруг тает. Если сорвать такой цветок и нести к спящему шаману, то путь займёт десять лет, цветок засохнет, но зловоние останется. И того малого остатка вони будет достаточно, чтобы пробудить шамана.

У лепра словно бы перехватило дыхание. Собравшись, рассказчик подытожил:

– Но это будет означать гибель всего мира.

– Каким же образом? – с сарказмом спросил Игун.

– Таково предание. Предание, сказанное теми, кто много мудрее нас.

– Послушать предания, так мир уже пережил многое. Раскалывались континенты, умирали боги…

– Спящий шаман – не из числа богов. Он уснул, когда пращуры первых богов ещё не родились.

Лепр свернул на очередном повороте. Он нырнул в арку, образованную ветвящимися корнями. И когда Ратибор, наклонившись, прошёл следом, то не обнаружил пернатого проводника. Хитрец исчез, оставив путников в тесном проходе, в конце которого виднелся свет. Пришлось поблуждать во тьме не меньше часа, но вот он выход.

Протиснувшись сквозь тесноту, товарищи выбрались из мрака. Открылся вид на всё те же цветы, под которыми чувствуешь себя букашкой. Частокол красочных гигантов, посреди которого зияла дыра. Некто протоптал в цветочном лесу тропинку.

Ратибор прошёлся взглядом по цветочным кронам. Великан распугал всех пчёл – в небе ни одного мохнатого демона.

– Вот и просека, – раздался из ниоткуда голос провожатого.