Ратибор непозволительно долго переводил дыхание, а затем шагнул к водоёму. Он понимал, что богиня подобралась так близко, что способна нагнать его и прикончить за минуту. Но она пожелала бездействовать, пока Ратибор не убедится в смерти своих богов.

– Столько лет их трупы валялись на глазах паломничающих лепров. И те не пожелали захоронить падаль, что некогда была божьим семейством.

Турич шагнул в холодную воду и направился вброд. Он оскальзывался на бирюзовой гальке; течение сбивало с ног. Но Ратибор умудрялся не падать и продвигаться дальше.

– Ваш род веками молился тем, кому я отрубала головы, словно курам. Я отобрала топор Тура и разрубила шею его супруге. Голова повисла на куске плоти, и я оторвала её голыми руками. Тур был бессилен сопротивляться.

В центре пруда вода дошла до груди. Ратибор быстро миновал глубокий участок и поддал ходу на мелководье. Заворожено глядя на плетёный дом, он не замечал даже, что вокруг него растут сосны и ели, а граница цветочного леса осталась в двух верстах за спиной.

– Велиону я отрубила рога и вколотила в глазницы. Я заколачивала так глубоко, что у него растрескался череп.

Ратибор выбрался на берег. Перед ним высился крутой склон с высеченными в земле ступенями. Корни сосны оплетали земляную лестницу хитрой вязью. Ратибор приступил к подъёму, не стряхнув влагу и не отжав рубахи. Лестница оказалась настолько крутая, что пришлось взбираться на четвереньках.

– Свару я отрубила ногу и ею же стала бить бога. Копыто оказалось тяжёлым, как молоток, но мне понадобился час, чтобы превратить его голову в месиво.

Турич преодолел подъём, но сил осталось так мало, что встать на ноги уже не получалось. Обдирая колени, Ратибор пополз ко входу, завешенному тканью. Справа в кустах показалось нечто белое – это был громадный птичий череп.

А перекошенный дом была на самом деле скелетом. Скелетом исполинского фазана, чьи рёбра оплели прутьями и превратили в хижину. Ратибор обогнул скрюченную костяную лапу и направился, туда, где у скелета вывалилось ребро.

– Я бы рассказала, как разрубила Зелу пополам, но ты и сам увидишь.

Турич схватился за ткань, отделяющую его от правды. Старая выцветшая тряпица готова была дать ответ, врала ли Кэрмедея. Ратибор медлил и искал в себе силы подняться. Если внутри всё же ждут боги, стоило войти с прямой спиной и склониться в глубоком поклоне.

Но в итоге Ратибор отодвинул ткань и вполз внутрь четвероногим телёнком.

Внутри его ждал мрак, приторный запах пыльцы и множество костей. Изнутри останки фазана был хорошо различимы, скелет виднелся меж прутьями. С потолка вниз головой свисал шаман. Он был похож на лепра, но громадного, в пять раз крупнее любого, что Ратибор встречал до этого. Его птичьи лапы намертво вцепились в исполинское ребро, и шаман спал в позе летучей мыши. Седое оперение казалось пыльным и грязным, хрупким, как снежинка.