Аня паршиво выглядела. Хоффман сначала подумал, что она просто устала, но всё указывало на то, что лейтенант рыдала, что было совсем не в её духе. Полковник решил, что надо бы с ней потом поговорить. Не надо владеть навыками телепата, чтобы понимать, кого она оплакивала. Хоффман не понимал лишь, к чему эти рыдания были именно сейчас. Может, ей Маркус наконец-то ответное письмо прислал.
— «Так», — прервал молчание Хоффман и, развернув карту с данными геологоразведки, стал прикладывать её к стене в разных местах, пока не нашёл подходящее, после чего порылся в ящике ближайшего стола в поисках канцелярских кнопок. — «Давайте накроем эту мразоту, пока они из своего цеха не сбежали».
Оторвавшись от папки-планшета с отчётами по смене, Аня взглянула на него, но ничего не ответила. В комнату вошли двое пилотов, оставив снимки воздушной разведки в лотке для входящей корреспонденции на столе лейтенанта. Вся беда таких тихих дней заключалась в том, что люди оказывались в подвешенном состоянии между надеждой на спасение и ожиданием того, что казалось неизбежным.
Именно в этот момент и послышалась стрельба, после чего у Хоффмана исчезли всякие иллюзии о том, к чему вело всё это затишье. Одновременно с залпами зениток на крыше затрещала рация.
— «На связи “КВ-Семь-Семь”! На подходе шесть риверов, курс два-семь-ноль, расстояние — пять километров!» — сообщил пилот.
— «Принято, “Семь-Семь”», — ответила тут же включившаяся в ситуацию Аня, не дав Матьесону и рта раскрыть. — «Всем постам, риверы заходят с запада, курс два-семь-ноль, шесть особей».
Оставив изучение карты, Хоффман подошёл к главному столу с подсветкой, откуда осуществлялось управление авиацией. В бою с риверами всегда приходилось соблюдать баланс между тем, чтобы отправить в бой вертолёты, чего эти твари, судя по всему, и пытались добиться, и подпустить их поближе к периметру, чтобы сбить из зениток.
— «“КВ-Восемь-Ноль” вызывает штаб! Мы засекли ещё одну эскадрилью риверов на севере!»
Хоффман понял, что теперь уже у него не осталось никаких других вариантов, так что придётся бросить в бой все свободные силы. Несколько попаданий по городу для полковника станут куда менее болезненными, чем потеря вертолётов. Существовало лишь одно место, откуда он куда лучше мог оценить ситуацию — зенитная позиция на крыше.
— «Сбегаю наверх», — сказал полковник, но стоило ему лишь открыть дверь, как что-то ударило его в грудь и сбило с ног. Ослепительная вспышка и грохот взрыва настигли его уже потом, как ему показалось. Он лежал на спине, пытаясь отдышаться, а вокруг всё потемнело. Хоффман слышал, как где-то вдалеке какой-то звук, похожий на капающую воду.