Такова была горькая правда. Порой людям нужна подобная встряска, чтобы в чувство прийти. Моргнув несколько раз, Аня одарила Хоффмана печальной улыбкой, будто бы говоря, что ей полегчало, но полковник в это не особо поверил.

— «Не хочу вас обидеть, но раз уж мы начистоту заговорили…» — начала она.

— «Я на правду не обижаюсь никогда, какой бы болезненной она не была», — прервал её Хоффман.

— «Порой я думаю, а не вы ли мой биологический отец».

Такого поворота в их беседе Хоффман точно не ожидал. Хотя, после пережитого шока люди часто странные вещи говорили.

— «С чего ты так решила?» — спросил он.

— «Мама мне никогда не рассказывала, кто мой отец, а вы всегда были так ко мне добры».

— «Чёрт подери», — покачал головой полковник. — «Милая, я тебе со всей уверенностью могу сказать, что это не я. Я просто служил вместе с твоей мамой, только и всего. Ты ведь замечательная, верная и умная девушка, так с чего бы мне плохо к тебе относиться? Я и так потерял слишком уж много дорогих мне людей, так что ценю тех, кто ещё рядом».

— «Так и есть всё, я верная до безобразия», — разочарованно ответила Аня, которой, судя по всему, эти все разговоры о верности лишь на нервы действовали. — «Простите, что спросила, сэр».

— «Как бы мне и впрямь хотелось оказаться твоим отцом, Аня».

— «Мы все тут в последнее время понемногу начинаем умом трогаться, да?»

— «Чёрт, ещё как. Кстати, Пад сегодня вечером в лагерь возвращается. Как раз можно до усери нажраться в столовой. Ты с нами?»

— «Конечно», — сказал Аня, хотя её ответ прозвучал скорее, как отказ. — «Почему бы и нет?»

Хоффман пришёл к выводу, что хуже всего в такие моменты можно было сгоряча наговорить всякого, а потом уже от своих слов не откажешься. Он сроду не подозревал о том, что Аню может волновать, кто же её отец. А ещё полковнику и мысль в голову не приходила, что, возможно, она и сама хотела забыть о Маркусе. А может, она просто старалась увильнуть от болезненной темы для разговора. Хоффман решил на какое-то время оставить Аню в покое, позволив ей с головой погрузиться в восстановление боевого информационного центра в бальном зале Дома Правителей, так как ей надо было сейчас на что-то отвлечься. Да и сам полковник тоже любил, когда имелось, чем заняться.

Бальный зал представлял собой нетипично роскошное помещение с панельной облицовкой на стенах и слегка пружинящим полом, по необходимости выполняющее роль морга, или реанимационной палаты. Хоффман чувствовал себя каким-то варваром из-за того, что приходилось портить стены канцелярскими кнопками, вешая карты на них. Бросив взгляд на часы, циферблат которых показывал 18:30, полковник убедился в том, что в работе время летит незаметно. Почти что целый день прошёл впустую, да и Пад должен был вернуться с минуты на минуту. Чёрт, да ему уже бы неплохо на базе появиться, но он сказал ждать его к 19:00. Оставив Аню, Матьесона и всех остальных, заступивших на смену в боевом информационном центре, обустраивать новое помещение, Хоффман отправился к блокпосту возле Тимгадского моста.