Жизнь его еще миг тому назад казалась ему игральной доской, на которой судьба безнадежно проигрывала неведомым силам его доброе имя, его будущность, его надежды. Один-единственный «камень» шагнул и лег на отведенное ему перекрестье – и вся позиция на доске переменилась невозвратно. Так меняет лик мира землетрясение. Одно-единственное содрогание – и ничего уже не будет, как прежде.

Мир Ночного Ветра содрогнулся в первый раз, когда на стол начальника сыскной управы лег анонимный донос.

И сейчас Хао вновь если и не слышал, то явственно ощущал подземный гул. Глубинную готовность мира сбросить с себя напраслину.

– Это правда, – подтвердил Волчьи Брови. – И всем нам очень повезло, что это правда. Не только тебе и твоему отцу.

Он поискал взглядом свободное пространство на столе, но его явно недоставало для того, чтобы расположиться для работы.

– Доску подвинь, сделай одолжение, – произнес Хао. – И письменный прибор поставь. Мне надо оформить на вас обоих новое предписание. А заодно расскажу вам обоим, что происходит. О чем могу, конечно.

Вконец ошеломленный Ветер не подвинул даже игральную доску, а снял ее со стола и замер, держа ее в обеих руках и не очень соображая, что с ней дальше делать. Лисий След встал, мягким движением взял доску у сына из рук и пристроил ее на подставку для чайника, благо на ней нашлось местечко.

– Да… конечно… – пришел в себя Ветер.

Он поставил на стол принадлежности для письма.

– Так вот, – промолвил Хао, усаживаясь за стол, – какие именно сведения открылись в вашем деле, я вам сказать не могу. Просто не имею права. Потому что формально ты все еще считаешься оставленным в подозрении.

– Но не в сильном подозрении? – уточнил Ночной Ветер.

– Нет, конечно, – ответил Хао. – Иначе меня бы здесь не было. Оставленный в сильном подозрении сидит под арестом, редко когда – под домашним арестом, как ты. А просто оставленный в подозрении не имеет права покидать место жительства. Ты не можешь выехать из города. Даже выйти из него под присмотром стражи цветочков на лугу насобирать. А отец твой в передвижениях свободен полностью. Может и уехать, если захочет.

– Не захочет, – вновь улыбнулся врач.

– Ну, я как-то и не сомневался, – улыбнулся в ответ Хао, быстро набрасывая на листе бумаги строки предписания. – Но свобода выхода сейчас как нельзя более кстати.

– Так я могу выйти отсюда? – сияние глаз Ночного Ветра было почти нестерпимым.

Нет. Нестерпимой была надобность его погасить.

– Нет, – ответил Волчьи Брови. – Пока – нет. Иначе ты так и останешься в подозрении. А доносчик – на свободе.