Но ведь кто-то должен выслушать этих женщин!

Молодой Пон хотя бы жену вниманием не обделил. А как насчет его матери? Матушка Пон ведь не глупее прочих… хотя и не умнее, конечно. Однако на крючок попалась сразу. Можно сказать, заглотила его с охотой. Всего-то и понадобилось молодому мерзавцу, что выслушать пару раз вдовую соседку – и дело сладилось.

Да к чему далеко ходить за примером, если сам он тут в полной красе! В форменном платье с рисунком морских волн и с луной на плече! Сыщик из управы по прозванию Храмовая Собака. Весь из себя такой уважительный. Что ему ни скажи, все как есть выслушает.

Работа у него такая.

Гадальщик из Читающих, надо думать, тоже весь из себя уважительный. И тоже выслушает. Работа у него такая.

Все они ходят гадать, понял Шан. Все до единой. И толстушка, и “капуста”, и даже та сухопарая, что не поверила в бесов. И вот эта, с широким лицом и блеклыми бровями – тоже. И еще вон та… все они.

– Ну, раз вы все так говорите, может, мне и правда стоило бы попробовать, – улыбнулся Шан.

– А как же! – зашумели кумушки, вновь приятно удивленные его уважительностью.

Ведь вот и молодой еще, и не просто прыщ какой, а на государственной службе человек – и не спорит. Наоборот, прислушивается к доброму слову…

– А к какому мне Читающему лучше пойти? – словно бы между делом осведомился Шан. – Не присоветуете?

Первоначально он собирался показать им копию с портрета, сделанного Янтарной Бусиной, но почти сразу же передумал:

опознают его кумушки или нет, но разболтают о портрете наверняка. Взамен он терпеливо ждал, когда же ему удастся направить их пересуды на гадальщиков. И дождался.

Женщины давали ему советы наперебой, расхваливая разных гадальщиков. Но четыре из девяти назвали одно и то же имя. И это имя было Шану знакомо. Тье нашел его в списке покупателей ювелира.

Кин Шелковый Пояс.

Продолжать расспросы, чтобы узнать, которая из четырех женщин рассказала ему о королевском фарфоре, пока еще рано. Да и смысла особого не имеет. О том, что мастер Фай получил от Дани Ночного Ветра дозволение заняться секретом старинного фарфора, знали все они. Расспрашивать четверых женщин о гадальщике Шан будет потом. Когда потребуются строгие доказательства.

Конечно же, прозвания всегда даются не просто так. По естеству человека и его норову, по внешности и привычкам – но всегда заслуженно. Однако не все они оказываются равно подходящими. Что-то сидит на человеке, как влитое, а что-то морщит, как дурно, хоть и по размеру, пошитая одежда. Нет, воля ваша, а Тье нипочем бы не назвал сидящего перед ним субъекта Хмурый Вечер – а только и исключительно Соленый Лимон. Сами посудите: хмурый вечер – это затянутый грозовыми тучами горизонт, тяжелое темное небо над самой головой, мокрая стынь в воздухе… неприятная пора – но и красивая на свой лад, а то и величественная, пожалуй. Ничего красивого и тем более величественного в тощем типе с брюзгливо поджатыми губами не было. Прямо-таки не человек, а горсть какой-то кислятины.