– Неужели, – сказал я.

– Во всяком случае, такова официальная точка зрения, – снова заволновался Стивенс, запоздало понимая, что́ сказал и как; мне даже стало любопытно, как долго он на своей работе. – На самом деле это действительно причина, а не просто отговорка для отказа. СХЛ открыта для всех подготовленных спортсменов – не только для хаденов.

– Приятно слышать.

– Управлять трилом очень непросто. Видите ли… – он сделал жест рукой в мою сторону, а вернее, в сторону моего трила. – Передвижение в транспортере личности без нейронной сети – тяжелая задача, требующая навыков и внимания. – Стивенс указал на поле, где под восторженный рев толпы «танк» из Торонто кулаками вышибал механический дух из игрока «Бэйз». – Когда я только начал работать в лиге, меня поместили в виртуальную реальность и заставили управлять трилом-«танком», чтобы я смог понять, что чувствуют игроки.

– Ну и как, получилось? – спросил я.

– Я врезался в стену, – признался Стивенс. – Несколько раз. У меня так ничего и не получилось. Поэтому я понимаю, что среди профессиональных игроков пока нет нехаденов. Это единственное место, где хадены имеют преимущество перед всеми нами. – В его глазах в очередной раз мелькнул испуг. – Ну, то есть не единственное, конечно…

При этих словах мама взглянула на меня, а потом передала свой бокал с кусочками льда Стивенсу.

– Будьте так любезны, подлейте мне еще, – попросила она.

Стивенс так торопился схватить бокал, чтобы поскорее уйти и освободиться из неловкой ситуации, что едва не упал.

– Кажется таким милым, – сказал я, глядя, как он припустил к барной стойке.

– Бестолковый, – ответила мама. – Уверена, его приставили ко мне, потому что он единственный чиновник в лиге, кого они могли без ущерба для себя закрепить за человеком, из которого хотят вытянуть деньги. – она мотнула головой на папу, окруженного кольцом поклонников. – Наверняка сочли его относительно безобидным.

– А они знают, кто ты? – спросил я.

– Знают, что я жена Маркуса. – Другой бы на ее месте пожал бы плечами, но мама лишь изящно махнула рукой. – Если они пропустили все остальное, это их проблема.

Моя мама, то есть Жаклин Оксфорд Шейн, входила в совет директоров «Шейн энтерпрайзис», являлась исполнительным вице-президентом Национальной ассоциации семей с хаденами, неутомимым организатором публичных пожертвований и отпрыском одной из старейших и обладающих огромным политическим влиянием виргинских семей. До того как познакомиться с папой и выйти за него замуж, она встречалась с нынешним вице-президентом. По слухам, он до сих пор жалел, что тогда отпустил ее. О чем я уж точно не жалел. Меня бы здесь не было, останься она с ним.