— Поразительно, ты в курсе самых неожиданных вещей. Отчего так?

— Долго живу на свете, — буркнул Корышев. — А на вокзал не поедем. Вон машина моя стоит.

Я села в уже знакомую мне машину, пристегнулась и закрыла глаза, давая Корышеву понять, что ни о чём не хочу больше говорить. И он сообразил, что к чему, молчал всю дорогу.

Наконец, мы въехали в небольшой посёлок, где на одной улице чередовались громоздкие особняки и убогие неухоженные домики.

— Ты не там свернул, — подала я голос, увидев, что Корышев рулит явно не туда.

— Да что ты? — огорчился он. — Сейчас исправлюсь. Покружим немного.

— Останови, я быстрее пешком дойду.

— Ты хочешь поскорее сбежать из машины, будто бы я маньяк какой-то.

— А кто тебя знает? — фыркнула я. — Ты всё время попадаешься мне на пути, словно нарочно.

— На самом деле сегодня я действительно попался тебе нарочно, — усмехнулся он. — Эрик позвонил мне утром и…

— И что? — холодно уточнила я, представляя себе дядю в панике.

— Он просил сделать хоть что-нибудь.

— И ты не придумал ничего лучше, как сопровождать меня к Баринову? А смысл? Для очистки совести?

— Ой, совести моей уже ничего не поможет, — отмахнулся Корышев. — Ты вот скажи мне честно, зачем тебе это всё?

— Что?

Вместо ответа Корышев тяжело и сурово вздохнул.

— А что тут непонятного? Я не хочу обременять Эрика ни сейчас, ни потом.

— Представляю, как он тебе благодарен, — горько усмехнулся Никита.

— Я была бы рада жить и никого не огорчать. Но увы. Пусть Эрик огорчится, как следует, а потом махнёт на меня рукой. Пусть лучше так, чем он сделает ради меня то, о чём все потом пожалеют.

— Как легко ты идёшь на жертвы! — проворчал Корышев. — Можно подумать, у тебя не одна жизнь.