За месяц до ночи Кархалта во дворец прискакал тесситский вестник. Не выказывая почтения к царю живых ни поклоном, ни жестом, подданный царя мертвых передал сидевшему на троне Вальдерасу письмо, запечатанное знаком свившегося червя.

– Я впервые вижу такие знаки! – удивился Вальдерас, развернув свиток.

– Мы пишем только на языке мертвых, – невозмутимо пояснил вестник.

– И чего хочет Заречный храм?

– Здесь написано, что в ночь Кархалта Заречный храм на Трех Реках призывает царя Ульма и царицу Карагарта. С Полей Вечной Пахоты пришла весть, что предки Сакхара и Тарниф, захороненные в криптах нашего храма, желают говорить с нынешними правителями.

– Мы будем с Ассантой в одном храме? – с трудом скрывая радость, спросил Вальдерас.

– В разное время. Дочь Тарниф до жабьего часа, ты – после.

– Что мне до́лжно делать?

– В ночь Кархалта граница между царством живых и царством мертвых почти стирается. Мир мертвых наполняет тальпы Неназываемого, но Многоименного. Кроме тесситов, ни один живой, перейдя черту, не вернется оттуда. Поэтому приходи не как человек Вальдерас, а как Создатель, павший в схватке с Господином Запределья, но вернувшийся к Создательнице после того, как Неназываемый, но Многоименный даровал ему живое тело.

– Священный Гальдар, Песнь о том, как Создатель вступил из Великого Извне в Великое Ничто?

– Да, царь. Приходи с малой свитой, но богатыми дарами!

* * *

В вечер Кархалта Вальдерас с небольшой свитой выдвинулся по широкой тысячелетней дороге, соединявшей храм Атальпас в Сантре с Заречным храмом у Трех Рек. У темнеющего горизонта алела Ахтесса. Мертвая долина Трех Рек фосфоресцировала ядовито-зеленым отсветом альгирдовой пыли, отравлявшей здешнюю землю со времен битвы Кшартара и Господина Запределья четыре тысячи лет назад.

Над дорогой к Заречному храму, навалившись немыми звездами на небо, простерлась ночь, безбрежная, как холмистая степь Трех Рек. Дороги человеческого царства обернулись тропами мироздания, и странствовать по ним отваживались лишь цари и души мертвецов.

Наконец, в свечении альгирдовой пыли зачернели менгиры Заречного храма. Два всадника на побеленных известью бегемотах преградили дорогу.

– Кто ступил на путь мертвых?

– Я, Вальдерас Сакхара, царь Великого Ульма…

– Живым нет пути на Поля Вечной Пахоты. Кто ты?

– Я, Создатель, из Великого Извне вступаю на путь к Великому Ничто…

Всадники расступились.