– Оставь нас, царевна.

– Ассанта?!

– Ступай.

Спорить было не только бессмысленно, но и рискованно.

* * *

– Не тебе стоять передо мной на колене, Равный.

Рагдар поднялся.

– Ты хочешь убить меня? Или отговорить от поединка? – Ассанта намеренно не называла его по имени, как будто это могло ослабить его власть над ней. Но в коленях она чувствовала дрожь и слабость.

– Пожалуй… – Его взгляд упал на игральную доску. – Пожалуй, я хочу сыграть в госх. Я люблю его, но обычно проигрываю. Царевна Кшаран играла за кварцевых?

Ассанта кивнула.

– Я продолжу ее партию. – Рагдар уселся со стороны своих фигур.

– Тогда твой ход.

Рагдар двинул наперерез фигурке удачи фигурку рока.

– А я не люблю игры, в которых проигрываю. – Ассанта силилась прочитать по лицу его намерения.

Рагдар поднес к глазам фигурку царя, рассматривая изящную карагартскую резьбу:

– Ассанта, кто ты? Есть ли еще ты? Или я опоздал – ты уже Воплощенная?

Никто, кроме Кшаран, не смел обращаться к ней по имени. Но, к своему удивлению, она не испытала гнева – напротив, почувствовала почти облегчение. Но оно длилось недолго – в ушах нарастал гул дхарм, рвущийся овладеть ее голосом и приказать казнить наглеца немедленно.

Рагдар поставил царя на место и пристально посмотрел поверх плеча онемевшей Ассанты:

– Птица с твоим лицом разгневана. Вероятно, требует моей смерти, как тогда, у ручья. Не хочет, чтоб я напомнил тебе, что Вальдерас не Воплощенный, не Равный. Что завтра свершится не поединок, а убийство.

– Мы будем равно вооружены, – дар речи, наконец, вернулся к Ассанте.