Вальдерас бессильно сгорбился на полу, скрестив ноги, опершись локтями на колени и спрятав лицо в ладонях. Заслышав шаги, он поднял голову. Пряди, обычно скрывавшие шрам, прилипли к стороне лица, мокрой от слез, и на Рагдара пялилась мертвая глазница.

– Это я, – тихо сказал Рагдар.

Вальдерас беззвучно зашелся в рыданиях, раскачиваясь корпусом и подвывая. Рагдар с болью смотрел на друга: даже в детстве, даже жестоко избитый и униженный Нартором Вальдерас не плакал.

Рагдар сел рядом.

– Рагдар… Рагдар… Я… я не хотел! Не понимаю, как это случилось! Я уже хотел пошутить, что… Рагдар, я любил ее!

– Знаю, – тихо ответил тот.

– Не лги! Не смей! Ты знал, что я способен! Я не знал, а ты – знал! Я же с утра слышал нашептывание! Царское чутье подстрекало убить! А во время поединка – визг… Но я твердо решил, что будет по-моему… А потом… потом ты пытался остановить! А я… Я не знаю, что нашло на меня!

– Я не тебе кричал, – еще тише сказал Рагдар. – Совсем не тебе.

Пятерней Вальдерас откинул слипшиеся волосы и уставился на Рагдара живым глазом:

– Я же знал, в какой момент остановиться. И остановился, но… Не верь, я и сам себе не верю… На мгновение мне показалось, что меня толкнули под локоть…

Рагдар обнял друга за плечи и едва слышно шепнул:

– Нет более невиновного в ее гибели человека, чем ты…

Первый портал

Первый портал

– Господин Силлагорон, мы уже разобрались, почему Вальдерас и его друзья отказались от религиозных традиций. Но как же ульмийский халитар? Джарс поддержал Вальдераса из-за родства? – Не только. После гибели Ассанты положение дел складывалось неоднозначно: все ханшеллийцы верили, что она Воплощенная. Поэтому даже ульмийцы толковали победу Вальдераса в поединке не в пользу последнего. А вот с Битвой у Трех Рек сложнее… Конечно, победить Воплощенную без помощи Запределья невозможно, но… – Но? – В Битве у Трех Рек Рагдар спас очень многих, не только царя. Кто же признает, что обязан своим спасением лжепророку? – А при чем здесь Джарс? – Рагдар спас его внучку, предложив себя в жертву Шести. Такой шаг никак не вязался с представлениями о Запределье, что, несомненно, успокаивало совесть Джарса как первого халита. Человеческие мотивы, думаю, тоже понятны. Конечно, Джарс был благодарен. Да и политика сыграла не последнюю роль. – Политика? – Ульмийский халитар рисковал потерять поддержку ульмийцев, объяви он Рагдара лжепророком. Его проще было сделать героем нового мифа. Не забывайте, Шесть имели скорее философское, нежели экзистенциальное значение. Урожаи и удачу в бою приносили не они. – Неужели не нашлось халитов, которые бы руководствовались верой, а не политическими соображениями? – Нашлись, конечно. Поэтому ульмийский халитар раскололся, и Вальдерас залил храмы Шести кровью. Из стенограммы интервью господина Таруса Силлагорона, великого мастера аэдического искусства, профессора университета имени великого стратега Каоры Риццу, специально для радиопередачи «Загадки истории». Стенограмма зачитана в прямом эфире мастером дикторского искусства, господином Румелем Даиром.