Инвалидов бродило столько, что ни в одной богодельне не сыщешь. Они убого позвякивали орденами, трясли культями. У «Макдональдса» толпа панков и металлистов сноровисто переворачивала милицейскую машину. Рядом музыкальная группа с электрогитарами исполняла тяжело-роковскую песню — и грохот летел над Тверской такой, что друзья вспомнили берлинскую бомбёжку. От таких звуков молоко сворачивается. И глаза из орбит вылезают. Такая музыка должна приравниваться к запрещённым видам оружия. Но туземцам она нравилась. Молодняк бился в экстазе, колотился головой об асфальт и добивал последние стёкла на троллейбусной остановке.

Проститутки на Тверской стояли шеренгами. И какие проститутки! Это были полуголые, в чёрных чулках, жадно и страстно облизывающие губы, развратные, стреляющие глазами и беспардонно вцепляющиеся в прохожих шлюхи! Два милиционера, не обращая внимания на то, что трое бугаёв выворачивают у прохожего карманы, ходили от одного уличного торговца порнопродукцией к другому с протянутой фуражкой, и в неё ложились всё новые потёртые деньги. Под деревьями в сквере целые толпы занимались любовью, притом откровенно и не стесняясь, а у порога кафе трое кавказцев насиловали пышнотелую блондинку. Та орала — больше для приличия, а, может быть, и от радости.

— Святые угодники, что же это такое? — простонал Лаврушин и стукнул по руке замызганного беспризорника, который старался обшарить его карман.

— Это, брат, чернуха, — Степан с трудом, как присосавшегося клеща, отодрал от себя прилепившуюся проститутку. — Фильмы с конца восьмидесятых до середины девяностых.

— Гарлем по сравнению с этим — просто курорт, — сказал Лаврушин.

Послышался отдалённый гул, как от бомбардировщиков, выходящих на линию бомбёжки. Все вдруг притихли и начали ждать. Машины опасливо прижимались к тротуару.

Гул нарастал, пока не превратился в оглушительный стрёкот моторов. И вот потёк стальной поток. Десятки — нет, сотни! — мотоциклов. Их вели татуированные громилы, все в чёрной коже, металлических шайбах, заклёпках, браслетах. И в чёрных очках — это вечером-то и за рулём! В них была неумолимая сила. Они напоминали идущую стальным маршем по захваченной Украине танковую дивизию СС.

Милицейский «Москвич» от греха подальше юркнул в переулок.

— Откуда их столько? — поинтересовался Лаврушин.

— Рокеры! — заорал старичок, с красным знаменем в руке. — К стенке! Всех к стенке! Сталина им не хватает! Когда я служил в ГУЛАГе и убивал там людей, не было никаких рокеров! И наркоманов не было! Всех к ногтю! Да здравствует Сталин!