И действительно, Степан на глазах становился больше. Он наливался силой. В нём теперь была мощь, как в разогнавшемся тракторе «Беларусь». Он с кряканьем ударил кулаком по стене и пробил в ней дырку.

— Я могу всё, Фрэдди. Ты просто присосавшийся к нам клоп, возомнивший себя хозяином!

Он сделал шаг навстречу маньяку. И тот, огрызнувшись, отмахнулся страшными когтями, оскалился, но в глубине глаз была растерянность.

Степан припечатал его в лоб кулаком. Ноги маньяка оторвались от земли. Он пролетел всю комнату и со страшным треском ударился о стену, которая пошла трещинами.

— И я убью тебя, сволочь, — Степан рванулся к Фрэдди и ещё раз занёс кулак.

Фрэдди отпрянул в сторону, и кулак сделал ещё одну брешь в стене. Но Фрэдди с потрясающей скоростью переместился и схватил Степана рукой за волосы, подвёл к его горлу страшные лезвия.

— Ты понял что-то, но не всё, жалкая тварь! Ха-ха. Во мне — выпитые души. Во мне их сила. И я сильнее тебя и в твоём сне.

Лаврушин подобрал торшер, сорвал абажур и, используя железяку, как дубину, бросился в атаку. Но торшер вдруг превратился в верёвку и обвил руки и ноги Лаврушина, тот упал на пол.

— А вы проснитесь? — хохотал Фрэдди Крюгер так, что вибрировали и лопались оставшиеся целыми после «Кольта» стёкла в книжном шкафу. — Не можете?

Страшное лезвие поползло по горлу Степана.

— Папочка злой. Папочка накажет вас, — приговаривал Фрэдди.

И пламень за окном разгорался ещё сильнее. Послышался треск и потянуло дымом. Мир за окном принадлежал хаосу и разрухе. Его жёг адский огонь. Лопались от жара дома. Клубилась чёрная зола.

— Папочка возьмёт ваши души.

— Не возьмёшь, — вдруг с неожиданным спокойствием, снизошедшим откуда-то сверху, произнёс Лаврушин.

— Почему? — Фрэдди снова забеспокоился и вперил глаза в Лаврушина.

— Потому что опоздал.

Лаврушин не мог встать, опутанный торшером. Но он мог дотянуться до «пианино».

Когда он нажал на клавишу и прозвучал первый аккорд, Фрэдди начал меняться. Лицо маньяка сморщилось, стало бугриться, как пластмасса в пламени. Со следующим аккордом лицо начало оплывать.

— Нет! — заорал Фрэдди.

Он отпрянул от Степана и хотел вжаться в стену. И стена действительно стала продавливаться под его напором.