— Да вы что? — смутился Лаврушин.

— Все так говорят, — поигрывая монтировкой задумчиво протянул шофёр.

— Мы же интеллигентные люди.

— Во-во, на прошлой неделе два доктора наук были. И туда же — грабить.

— Да с нами старушка.

— Во-во, на позапрошлой неделе три старушки были. Кто ж мог подумать, что у них «наган».

— Не будем мы грабить.

— Ладно. Но деньги вперёд.

Лаврушин дал деньги из долларовых запасов. Они сели в машину.

— И смотрите у меня, не шалите — шофёр продемонстрировал обрез винтовки. — А не то сразу в брюхо пулю.

Машина ехала по московским улицам. Это было нечто! Даром, что поздний вечер — народу везде тьма. На Манежной был многолюдный митинг. На Лубянке — тоже митинг. На Сретенке шла стрельба. На Сухаревке милиционеры цинично били и обирали людей.

И везде был мусор-мусор-мусор. Будто все коммунальные службы получили задание не убирать город, а наоборот — завозить отходы со свалок. А ещё везде были бомжи. Они валялись в огромных количествах — примерно столько бывало загорающих на городском пляже Сочи в разгар сезона. Пахло огромной помойкой.

— Трущобы какие-то, — сказал Лаврушин.

— Пярястройка, — сказал старушка, сидящая рядом с шофёром такси.

* * *

Постояльцам хозяйка отвела маленькую комнатёнку. Там были железная, с шишечками кровать и скрипучая раскладушка. Бельё чистое, квартира тёплая, воздух свежий — что ещё надо?

— Чай с вареньем идите пить, — позвала старушка.

В квартире, стянув с себя крестом перевязанный платок, она выглядела существом премилым, особенно когда разливала из серебряного чайника заварку и из «Мулинэкса» горячую воду. Мебель в комнате была старая и ветхая — платяной шкаф, с петлистыми спинками стулья, на которые для мягкости положены мягкие цветастые подушки. Абажур массивной бронзовой лампы бросал мягкий красный свет.