— Сойдёт, — согласился Лаврушин.

Официант в белом кителе с жутко безвкусными массивными золотистыми пуговицами проводил их к свободному столику, с учтивым поклоном принял заказ. Бросалось в глаза, что щека у официанта нервно дёргается, а сам он всё время опасливо озирается, будто что-то ждёт.

Оказалось, он ждал планового визита.

С улицы послышался скрип тормозов, потом шарканье шагов. Официант побледнел и быстро юркнул в служебное помещение. А Степану и Лаврушину пришлось пожалеть, что они не сориентировались в ситуации и не последовали за ним.

— Здрассьте, рэкет приехал, — глумливо воскликнул качок со свирепой рожей неутолённого серийного убийцы. В руке он сжимал металлический прут. Сзади застыли его «близнецы».

Хрясь — прут ударил по ближайшему столику.

— Господь завещал делиться!

И пошла гулять губерния. Шум до небес — матюги, звон стекла, звуки ударов. Бешеному африканскому слону, запущенному в посудную лавку, вряд ли удалось бы отработать лучше.

Минут через десять рэкетиры доколотили последнюю витрину, последнее зеркало и последнюю бутылку в баре, деловито огляделись и чинно удалились.

Трясущиеся и нервно икающие Лаврушин и Степан вылезли из под чудом оставшегося целым стола.

— Ваш заказ, господа, — сказал официант с подносом.

— А эти? — Лаврушин икнул, кивнул на выход из кафе.

— Теперь две недели они сюда ни ногой. Так что ешьте-пейте спокойно. У нас сегодня прекрасная севрюга под маринадом. И жульены отменные. Приятного аппетита.

— Спасибо, — прошептал Лаврушин. Вилка его выбивала на тарелке мелкую дрожь.

Трапеза была, конечно, испорчена картиной окружающего разгрома, но, надо отметить, севрюга действительно оказалась хороша.

Когда друзья выходили из кафе, к нему медленно, с ленцой подкатили два дребезжащих, инвалидного вида милицейских Уазика.

— Свидетели? — осведомился толстый неповоротливый милиционер, у которого из кобуры торчал стакан.

— Нет, нет, — забеспокоился Лаврушин. — Просто прохожие.

— Так уж и прохожие.

— Простые прохожие.