Он увидел раскручивающий из центра паутины диск, прямо на глазах превращающийся в спираль.
Он увидел, как спираль в мгновение ока ввинтилась сама в себя и превратилась в воронку. Он увидел, как она начала всасывать в себя пустоту, ибо больше ничего вокруг него не было.
И это рухнуло на него сверху – звуковорот голосов, вопящих стозначные номера своих телефонов, визжащие полустершиеся буквы своих имен. Этот хаос теней, орущих прямо в уши. Боящихся быть забытыми. Он увидел одну, самую быструю тень, кинувшуюся не к нему, а от него – и погнался за ней. Заработал ногами и руками в отчаянии, понимая, что нет у него ни рук, ни ног, что он стоит на месте. Что она – эта тень – мчится с немыслимой скоростью, что догнать ее нереально, что он – глупая муха, решившая догнать тень самолета. Он неминуемо упал в вишневое кипящее варево, он погрузился в него, словно охваченное ужасом насекомое, выкипел вместе с остатками здравого смысла, растворился в этом киселе, в этих липких комках чужих слов… он исчезает, теряется, погружается, тонет, ввинчивается в жерло мясорубки, смалывается в муку, разлетается в пыль и становится единым целым с этой однородной массой, которая втаскивает его в свой хоровод фарша, тащит по кругу, засасывает, словно заклятие провинившегося джина в лампууууууууууууууууууууууууууууууууу
– Алиса!
– Да мам?