Как и многие до него, Семаков переоценил собственную крутость. Он предположил, что эскадра опасается его двух кораблей – резонно! – и как раз по этой причине не идёт на Севастополь кратчайшим путём. Основания для такого вывода имелись: скоростные характеристики новых российских кораблей были примерно известны. Любой грамотный тактик подумал бы, что наилучший способ свести к минимуму этот перевес – дать сражение в условиях тесной бухты. А до этого с двумя кусачими русскими кораблями лучше не встречаться вообще.

По долгом размышлении капитан второго ранга решил изловить неприятельскую эскадру в пятидесяти милях к югу от Севастополя, не больше. Никаких проблем с манёврами, не стоит даже думать о мелях и рифах, зато есть все основания ожидать более-менее постоянного ветра, а скорость даже менее резвого «Херсонеса» вполне позволит зайти с наветренной стороны и получить тем самым решающее преимущество над парусниками. Осталось лишь вынести этот план на суд старших офицеров.

– Свезло ж тебе, Фролка.

Неболтай-младший постарался скрыть вполне законное удивление. Попытка кончилась неудачей. Дядька Тихон это заметил и не посчитал за труд дать разъяснения. Они оказались вполне материальными.

– Глянь-ко. – На ладони хорунжего лежала медная подвеска на ремешке с несколькими вправленными в неё странными кусками золота: гранёными, а не округлыми. Неболтай (в который раз) проявил проницательность: – Ты не думай, это не золото, хотя и блестит. Энергический щит – вот как Тифор Ахмедыч назвал эту штуковину. Тебе только и дела, что надеть поверх нательной рубахи. И это вот самое защитит тебя от много чего. Рыжий говорил, что пулю от ихней винтовки или твоей скорострелки отвести может.

– Так ведь у англичан с французами, о турках уж не говорю, таких винтовок и вовсе нету.

– Даже штуцерную пулю может удержать, но только ежели стреляют издалека. С тысячи шагов, примерно сказать. А от летящих щепок так запросто.

– Дядь Тихон, откуда там щепки, корабль-то чисто железный как есть, – осмелился противоречить племянник.

Хорунжий позволил себе снисходительность:

– Ты, малой, не моряцкого занятия, вот и не знаешь. Палубный настил, он дощатый, видал ведь?

– А, ну да, оно, конечно, как есть…

– И не только щепки, заметь. Бомбический осколок, если не очень велик, тоже отразит.

На физиономии молодого ясно выразился глубокий скепсис о возможности поражения осколком. Разумеется, старший не упустил возможности поделиться мудростью и рассказал о том, как морского унтера как раз осколок в самое сердце поразил.