Ходящий кивнул в сторону Пальцев: те неторопливо и даже как-то вальяжно приближались.

— Сколько я помню эти места, никогда тут не появлялось воинственных существ. Опасные — да. Но никогда — агрессивные, — задумчиво пробормотал зверовщик.

— Все бывает в первый раз, — подтолкнул его Кйорт.

— Идем, — принял решение Арлазар.

И они пошли, ускорив шаг. Сначала спала жара. В течение каких-то десяти минут солнце сменило гнев на милость, и путникам снова пришлось надеть куртки. Появившийся колючий ветер оказался довольно прохладным. Песок исчезал, словно сдуваемый тем же самым ветром, и из-под него показался белый потрескавшийся камень. Трещинки, поначалу напоминающие мельчайшую сеть, стали шириться и еще через десяток минут превратились в довольно широкие разломы. Земля гудела под ногами и расползалась прямо на глазах. Еще секунду назад под занесенной ногой был твердый камень, и вот уже на его месте кривая рытвина или острый выступ. Под очередным появившимся камнем проскользнуло покрытое хитиновым панцирем животное. Послышался стук больших чешуек, чем-то напоминающих железную чешую бахтерца. Существо щелкнуло большой тройной клешней и, скрывшись под камнем, отгородилось ей от мира. Его панцирь еще с минуту блестел белым пятном, но вдруг потемнел и стал неотличим от камня.

— Мы его напугали, — сказал между прочим ходящий, — осторожнее, он легко переломит вам ногу, если решит, что кто-то тут лишний. Но Холодным Пальцам все равно. Они приближаются. Надо идти быстрее.

— Быстрее сложно. Земля все еще дрожит, — ответил Арлазар.

— Вы мне лучше вот скажите, — продолжил Кйорт, — как ваши родичи умудрялись жить в таких условиях?

— У самых границ Пустошей изменения почти незаметны и происходят медленнее. Но чем ближе к середине пути, тем чаще может случиться преображение. Судя по всему, мы сейчас в самом центре. Но, конечно, сказать наверняка нельзя. Знаешь ли, карт этой местности нет. И тут не особо понимаешь, сколько же ты прошел. Один раз я провел в Пустошах тринадцать дней. Из них десять я сидел на острове посреди моря. А вокруг постоянно что-то менялось. Насмотрелся же я тогда.

— Что ж. Надеюсь, в этот раз все пройдет гладко.

— Пока так и идет. Двое суток, а мы уже в центре. И если поторопимся, застанем еще только два, а может, и вовсе ни одного преображения. Тут не угадаешь. Один раз я прошагал всю дорогу по замерзшему морю среди серых скал и паковых льдов. Но одно могу сказать с уверенностью: два преображения в сутки — это половина пути.

— Тогда, может, имеет смысл идти ночью? — спросила Амарис.