Амерлин бросила искоса на девушку такой острый взгляд, что им можно было распластовать жарящееся на вертеле мясо. Чуть поразмыслив, она сказала:

– Разыскивать Черные Айя могут и что-то другое. Они уже похитили тут тер’ангриалы. В Тирской Твердыне хранится почти столько же тер’ангриалов, что в самой Башне.

– А я-то считала, что благородные лорды Тира ненавидят все, что связано с Единой Силой, – недоверчиво прошептала Найнив.

– О, еще как ненавидят, дитя мое. Ненавидят Единую Силу и боятся ее. Едва только они обнаруживают, что какая-то тайренская девчонка способна направлять, так еще до исхода дня ее спроваживают с первым же отплывающим в Тар Валон судном. Та едва успевает с родными попрощаться. – Тихий голос Амерлин был горек от воспоминаний. – Но при всем том благородные лорды держат в стенах своей драгоценной Твердыни едва ли не самое могущественное средоточие Силы, какое когда-либо видел мир. Лично я убеждена: за минувшие многие и многие годы они собрали такое множество тер’ангриалов – и на самом деле они собирали и все прочее, что имеет хоть какое-то отношение к Единой Силе, – потому что, поступая так, желают преуменьшить, отринуть существование этой вещи, избавиться от которой не в их власти. Той вещи, что напоминает им о собственной обреченности всякий раз, когда они вступают в Сердце Твердыни. Их крепость, о которую разбилась сотня армий, неминуемо падет, и то будет знаком, что Дракон возродился. Даже не единственным знаком, а лишь одним из них. И должно быть, это обстоятельство уязвляет их гордые сердца. Их собственное падение даже не станет единственным великим знамением о перерождении мира. И они даже не могут просто-напросто предать все забвению, перестав посещать Сердце Твердыни. Ведь именно там лордов страны возводят в ранг благородного лорда, и именно там четырежды в год благородные лорды обязаны совершать так называемый Ритуал караула. Эта стража якобы оберегает и защищает весь мир, не позволяя Дракону завладеть Калландором. Вот что гложет их души так, будто они по горло наглотались живых щук-серебрянок, чего они вполне и заслуживают. – Амерлин вздрогнула, как будто сообразив, что наговорила куда больше, чем намеревалась, затем поинтересовалась: – Это все, о чем ты хотела спросить, дитя мое?

– Да, мать, – сказала Найнив. «Свет, всегда все снова и снова ведет к Ранду, разве нет? Опять все возвращается к Дракону Возрожденному». Ей по-прежнему непросто было представлять себе иного Ранда, а не того, прежнего. – Это все.

Хмуро поглядывая на лихорадочную суету, царящую на кухне, Амерлин вновь оправила свой палантин.