– Я сказал, ты меня услышал. Мне нужна эльдар, молоденькая и нетронутая, ты понял? И не суетись, оплата будет достойная. Я же знаю, – он хрюкнул от удовольствия, – что ещё немного, и вы зубы на полку сложите! Так и быть, подкину вам на пиво и хлебушек, не дам умереть с голода… Но не за так, понятно? И мне плевать, где вы возьмёте девку, которая мне нужна. В ближайшее время она должна быть у меня.

Возвращался он в Лосиный Угол, размышляя о вещах, в основном, приятных. Он обдумывал план, который не раз излагал ему брат: о возможном марьяже своей дочери с Гаретом Хлорингом. Если ничего не получится с Габриэллой, – говорил герцог Далвеганский, – то придётся вернуться к этому варианту. И вариант этот, если честно, самому Кенке нравился гораздо больше с тех пор, как он как следует обдумал его и прикинул все выгоды. Кенка был тугодум, но не дурак. Он не поспевал за меняющейся ситуацией в отличие от брата, который всё схватывал на лету и был гибок и быстр на выводы и реакцию, легко менял планы прямо по ходу ситуации и имел несколько вариантов на любой форс-мажор в рукаве. Кенка выстраивал в голове конструкцию ситуации долго, тщательно, не понимая, что застывшие формы не годятся для стремительно текущей действительности. Планы его были не плохи сами по себе, но рушились именно из-за того, что он не учитывал ни противодействия, ни случайностей, ни человеческого фактора. Обдумав план брата насчёт марьяжа Гарета и Анастасии, Кенка не мог уже думать ни о чём другом. Да, принца он ненавидел. Красавец, баловень судьбы, наследник престола, богач, муж прекрасной эльфийки, отец двух сыновей, друг европейских монархов и герцогов. И всё только потому, что повезло родиться Хлорингом! Разве это справедливо, разве это честно?! Кенка, участвуя в нападении на Лару, только помог восстановить справедливость и уравнять неравенство. А издеваясь над сыном Гарольда Элодисского, только укреплял победу справедливости. Так он считал, и не чувствовал себя виноватым совершенно. Потому и не видел никаких препятствий для брака своей дочери с Гаретом, напротив, это отлично вписывалось в его концепцию. В Европе если что-то и знают про Нордланд, то только в связи с Хлорингами, и став тестем герцога Элодисского, Кенка получит доступ и к европейской знати. После смерти зятя, разумеется. Пока его конь, гнедой красавец-олджернон, потряхивая головой, рысил в сторону Кемской дороги, Кенка весь пребывал в приятных мечтаниях. Не успел он доехать до Лосиного угла, а уже стал герцогом Элодисским и Далвеганским, принцем, наследником бездетного брата, и решал, за кого из европейских королей или принцев выдаст вдовую дочь. С таким-то приданым, – рассуждал он, считая всё огромное состояние Хлорингов уже своим собственным, – да и из себя не уродку, её с руками оторвут!