– Глупости. – Вэл постарался тут же заглушить в себе неприятное чувство, возникшее при этом. – От чего нам бежать, кого бояться?! Если кому на этом Острове и не стоит чего-то опасаться, то это нам: Кенка и Эльдебринку! Да, Зая, да? – Он засмеялся, привлекая к себе девушку – вид её тела вернул желание. Но прозвучал условный сигнал, и обняться влюблённые не успели. Поспешно, помогая друг другу, они оделись и помчались по тропинке позади огородов к монастырю, опережая Кенку.

После обеда Алиса с Авророй, в сопровождение самого Гейне, четырех его кнехтов и двух пажей отправились в монастырь францисканцев, обсудить предложение Гэбриэла устроить ночлежки и столовые для бедняков и нищих, которые будут отрабатывать ночлег и еду, убирая городские улицы. НЕ сказать, чтобы Алиса горела желанием спасти мир или облагодетельствовать бедняков. Но феечка понимала, что, как супруга графа и невестка вдового принца и холостого герцога, она тоже имеет определенные обязанности, которые должна образцово исполнять. И не ради себя, а ради них, ради повышения престижа семьи. Своенравная и вспыльчивая, легкомысленной Алиса не была, и знала, что такое долг.

Собираясь к монахам, девушки постарались одеться как можно скромнее. Не надели никаких драгоценностей и выбрали самые скромные платья. Аврора даже закрутила свои роскошные волосы в тугие улитки, и покрыла их кружевным платком, а Алиса надела скромный фисташкового цвета сарафан поверх белой кофточки, зашнурованный на груди. Но обе всё равно были так хороши, что бедные монахи, особенно те, что помоложе и погорячее, впали в тоску и смятение, стремясь и очутиться подальше от опасных пришелиц, и быть рядом, и смотреть, и не видеть. Перекладывая на девушек вину за буйство собственных гормонов, не один день потом монахи каялись на исповеди, как едва не пали жертвами коварных обольстительниц.

Пока же девушки скромно выслушивали рассуждения настоятеля, который ухитрился целый час ходить вокруг да около простой, вроде бы, идеи: пусть Хлоринги возьмут на себя финансовую и продовольственную часть, госпожа графиня поддержит начинание своим именем и статусом, а монахи сделают всё остальное, так как это очень хорошая, благая и своевременная идея.

И вообще настоятелю, отцу Урбану, следовало отдать должное: он отнёсся к девушкам в высшей степени терпеливо, терпимо и деликатно. Снисходительно вздыхая при взгляде на смятенных монашков, пугливо пробегающих по двору неведомо, зачем, по три-четыре раза за пять минут, он даже слегка улыбался, и посмеиваясь, и жалея, и любуюсь своими гостьями. Девушки были безупречны: держались, как предписывал этикет, прямо, но скромно приопустив голову и почти не поднимая глаз, руки благовоспитанно сложили на животе, прикрыв кружевными платочками. Драгоценностей не надели, умнички! А что кружевной платок Авроры так соблазнительно обхватил её длинную шею, что на неё аж смотреть больно, так разве это её вина?.. Не говоря уж об Алисе, которая и в скромном сарафанчике, и с косынкой, прикрывающей декольте, была соблазн и прелесть до кончиков волос! И так предана своему жениху! Не раз и не два подчеркнув, что это идея её жениха, Алиса с такой трогательной гордостью произносила: «Мой наречённый жених, его высочество граф Валенский, сэр Гэбриэл Персиваль», что нельзя было усомниться в её любви и не пожелать ей счастья! Отец Урбан так расчувствовался, что прочитал ей маленькую проповедь на тему супружеской любви и верности, и немного огорчился, заметив, с какой откровенной скукой слушает его красавица Аврора. «Вот так недостойные подруги влияют на хороших девушек и портят их!». – Думал он, и не подозревая, что если здесь кто на кого и влиял, так это пылкая Алиса на спокойную аврору, нежели наоборот.