– Еда была со сладковатым привкусом… – из последних сил произнес я. – Похоже, какой-то растительный яд. Дышать тяжело…

– Живот не болит? – мгновенно сориентировалась девушка.

– Нет, это не кониин.

– А? – не поняла девушка.

– Не болиголов… Может, кошачья петрушка…

– Тебе к Лесовичке надо, – произнесла девушка.

– Мне бы «Скорую», врача. На худой конец фельдшера. Желудок промыть, активированный уголь. Кони двину – вас по головке не погладят. Меня же, наверное, публично расстрелять хотели. Другим в назидание.

– Что ты такое говоришь? – тревожно произнесла девушка, опускаясь рядом со мной. – Князь тебя оправдал…

Я отметил, что на коленке у нее появилась и стала расползаться стрелка.

Она аккуратно приподняла мне голову и заглянула в глаза. Я почувствовал, какие теплые и нежные у юной дикарки руки. Но молодой девчонке не по силам было обмануть взрослого, много повидавшего мужика. Она играла, тонко, искусно, почти натурально. Ее прекрасное лицо было полно сочувствия и сострадания. Но где-то в глубине глаз продолжало прятаться жесткое, безжалостное и немного глумливое внимание.

– Какой князь? У нас что, начальника «мусорки» в князья произвели? – удивился я.

– Тебе надо встать, милый, – сказала девушка. – На полу холодно. Сейчас лекарь придет.

Она просунула руки мне под спину и попыталась приподнять.

– Даня, ну мне же тяжело. Сам давай, – попросила она.

От усилий у меня закружилась голова. Ноги вдруг обмякли. Девушка поднырнула под меня и крепко ухватила за талию, удерживая от падения. Я отметил, что получилось это у нее крайне ловко, точно она всю жизнь таскала больных и раненых. – Эй, мне кто-нибудь поможет?! – прерывающимся от напряжения голосом крикнула она. – Чего застыли, холопы?

Камера сразу наполнилась оборванцами в дурнопахнущей, засаленной одежде с мечами и обтертыми автоматами.

Состояние не позволяло сосредоточиться на деталях, но внутри стал расти страх. «Куда я попал?!» – крутилось в голове. Такого буквально вчера не было, да и не могло быть в городе моего времени.

Видимо, я на мгновение отключился… Очнулся оттого, что девушка с отчаянием тормошила меня, крича:

– Не смей умирать, Данька!

Туман перед глазами разошелся, и я обнаружил, что лежу на нарах. Девушка нависала надо мной. Ее почти голые груди маячили перед самыми глазами, вызывая даже в таком дурнотном состоянии мучительное желание их коснуться.